Каранток, окончательно убедившийся, что перед ним не друид, а рыцарь в свежевыстиранной рубахе, обратился к нему со смиреной улыбкой:

– Утешь меня, брат мой во Христе. Скажи, здесь ли обитает явленный смертным в поучение стяг истинной веры преосвященный Эмерик, архиепископ Кентерберийский?

Лицо Бэдивера приобрело высокопарно-постное выражение.

– Он здесь, боголюбивый Каранток. И, полагаю, будет рад беседе со столь многоучёным и благочестивым собеседником, как вы.

– Ну, вот и славно. – Лис повернул коня. – Всё само устаканилось. Столпы пусть беседуют, а я, значит, съезжу пока, решу продовольственную программу. А то мы ещё с прошлой встречи преосвященству пол ячменной лепёшки торчим. Тем более как кого, а меня здешняя диета не греет аж ну нисколько. Надеюсь, вы тут без меня не заскучаете?

– Жаль, что тебя с нами не было позавчера на Камланнской равнине. Твой меч весьма бы помог Артуру, – начал сэр Бэдивер, когда мы остались на тропе одни.

– Мы были с Ллевелином, – словно оправдываясь, ответил я. – Сначала сражались с каледонцами по ту сторону вала, потом на подступах к Камланну.

– Вот как… – Бэдивер грустно покачал головой. – Я не знал об этом. Конечно, изменить уже ничего нельзя. Однако приятно сознавать, что ты всё же был на нашей стороне.

Мы замолчали, бесцельно бредя вокруг скал.

– Это могила Артура? – прервал молчание я.

– Нет, – покачал головой сэр Бэдивер. – Здесь покоится наш брат Лукан. Когда я принёс его сюда, сделать уже ничего было нельзя. Кровь вытекла из его многочисленных ран, лишив жизненных сил.

– Но солдаты рассказывали мне, что видели тебя и Лукана, выносящих с поля боя нашего доброго короля. Где же он?

– Мы с Луканом дотащили его до берега озера, надеясь до утра укрыться среди камышей. Но лишь положили мы Артура, как увидели лодку, возникшую словно из ниоткуда. Лодка сия двигалась без весёл и ветрил, и стояли на ней три женщины в длинных чёрных одеяниях. Колдовской свет исходил от лодки, озаряя ей путь. Когда же пристала она к берегу, старшая из этих дам откинула капюшон, и узрели мы перед собой сестру короля, могущественную фею Моргану. Со стоном и рыданием обняла она тело умирающего брата и велела нести нам его на борт, обещая, что, коли сделаем мы это, то король будет жив.

– И что вы?

– Мы не посмели ослушаться могущественную фею. Да и то много говорят о её коварстве. Но ведь, ежели так посмотреть, лишь трое мужчин живы в её сердце, великий Мерлин, учивший её магической премудрости и даровавший ей во владение чудесный остров Авалон, где, по слухам, никто не старится.

– Говорят, он канул в неизвестность примерно месяц тому назад и что Моргана напрямую причастна к его исчезновению, – блеснул эрудицией я.

– Кто знает? – вздохнул сэр Бэдивер. – Если оно и так, о том ведомо лишь ей самой. Да Мерлину.

Двое других, – продолжал он, – это Артур, навсегда оставшийся её братом и любимым мужчиной, и сын Мордред, в котором она души не чаяла. Ибо как в серебряном зеркале видела в нём все лучшие черты, как свои, так и Артура. Вряд ли она желала камланнской битвы. Ведь и Мордред, и Артур, сражавшиеся в первых рядах, были почти что обречены на гибель. Хотя, если бы не треклятая змея, быть может, ничего бы этого и не случилось.

– Что за змея? – спросил я, пиная попавшийся под ногу камешек.

– Змея, укусившая сэра Альмета и заставившая его обнажить меч. Вот ведь как бывает, – мой кузен отвлёкся от основного повествования, – лишь несколько дней назад, возвращаясь с королём от герцога Ллевелина, сэр Кэй и сэр Альмет ездили напоить коней к Эльфийскому источнику, это здесь неподалёку, и нашли его пересохшим. Дурная примета. Теперь он журчит как ни в чём не бывало, а они мертвы.

– Ты начал говорить о змее, – произнёс я, возвращая рыцаря к теме разговора.

– Да, змея. Видишь ли, Артур не хотел драки с Мордредом, тем более незадолго перед этим сэр Говейн, умирая, просил передать письмо Ланселоту, в котором он умолял памятью своей и погибших от его руки братьев Гарета и Гахериса забыть прежние обиды и поддержать своего короля в войне против изменника Мордреда. Артур ждал Ланселота с его двенадцатью тысячами воинов и потому решил вступить в переговоры с сыном. Мы съехались посреди Камланнской равнины, и наши армии зорко наблюдали за тем, что происходило на поле.

Когда Артур отправлялся на переговоры, он, опасаясь злой измены, велел военачальникам, ежели увидят вдруг блеснувший среди поля меч, вести отряды в атаку, ибо сие бы означало предательство Мордреда. Когда же мы съехались, внезапно из травы поднялась змея и безжалостно впилась в ногу сэра Альмета, сопровождавшего короля. В ярости выхватил он свой клинок, спеша отрубить голову гадине. Но та исчезла, словно её и не было. Этот невольный взмах и послужил условным знаком к началу боя. Боя, в котором пали и Артур, и Мордред, и весь цвет британского рыцарства. – Сэр Бэдивер Бесстрашный вздохнул. – Чем больше думаю я о том, тем больше мне кажется, что в этом деле не обошлось без колдовства. Своими глазами видел я змею и её исчезновение. Но откуда взяться змеям на Камланне? Ведь через него к озеру Неиссякаемых Слёз на водопой выходят олени, а, стало быть, змеи стерегутся этого места как огня.

– Сэр Мордред жив, – негромко проговорил я.

– Что ты говоришь?! – нахмурился мой собеседник. – Я сам видел, как падал он с коня с расколотым шлемом.

– И всё же это так. На месте Мордреда сражались три иных рыцаря, укрытых заклинанием личины. Его смерть не более чем фантом.

– Он жив, – очень тихо произнёс рыцарь Круглого Стола. – Вот ведь коварная измена! А мы, стало быть, своими руками предали короля в его власть. О горе и поругание нам! – всхлипнул Бэдивер, впиваясь в нечёсаные волосы и пытаясь вырвать их с корнем. – Не на жизнь, но на смерть обрекли мы своего короля!

– Кто знает, кто знает, – проговорил я со вздохом. – Никогда не доводилось мне слышать, чтобы фея Моргана говорила правду. Но есть ли кто-то, кто сможет утверждать, что она когда-то солгала? Возможно, Артур и будет жить.

Я замолчал, не желая вдаваться в объяснения, тем более что пересказывать бесстрашному оркнейцу избранные главы из Гальфрида Монмутского или того же Мэлори было бы по меньшей мере странно. Всё равно что судить о делах давно минувших дней по школьному учебнику истории. Сэр Бэдивер тоже впал в задумчивость, очевидно, переваривая сообщённые мною факты. Неизвестно, сколько могло продолжаться такое молчание, но тут на канале связи, подобно голосу совести, прорезался Лис:

– «Алё, шеф! Как там наши успехи? Ты сэра Тротуара уже раскрутил на черновики скрижалей завета?»

Я чуть поморщился. Способ излагать мысли у моего напарника был несколько экстравагантный.

– «Лис, я работаю над этим».

– «Не, ну это, конечно, классно. Я всегда верил в твою работоспособность. Но знаешь, меня почему-то больше интересуют результаты. Или ты планируешь по-родственному тормознуться здесь на недельку-другую?»