А ещё он был самым здоровым. Несмотря на то, что ни я, ни Хорнет, ни Рокки не отличались высоким ростом, Петрович был крупнее самого высокого человека. Сколько он там, метр девяносто шесть? Да, около того. Кто-то уже успел пошутить, что, как приедем в Париж, его можно будет поставить заместо Эйфелевой башни — размер один и тот же, и такой же красивый. Кажется, это был Хорнет. По крайней мере, я бы этому не удивился.

— Итак… — Хорнет сел в кровати в позе лотоса. — Какой у нас план? Я-то помню, просто хочу чтоб Петрович напомнил Штилю с Рокки: в конце концов, не всем дана варящая голова.

Рокки закатил глаза. Я усмехнулся. Петрович хмыкнул.

— Шутки шутками, — здоровяк опустился на свою кровать. — А план повторить нужно. Поэтому слушайте…

План заключался в следующем. Основной нашей задачей было проникнуть на подземный военный комплекс под Парижем, чтобы вывезти из строя ядерные боеголовки. Но вывести их из строя и при этом не взорвать являлось далеко не самой простой задачей. Есть человек, который способен это сделать. Его зовут Люпен Мишель — это главный учёный, приложивший к созданию этих самых боеголовок свою светлую голову. Без него ракеты не взлетят в воздух. Вот только есть одно но. Люпен не хотел создавать эти ракеты и сделал он это, по информации разведки, под угрозами противника. Сейчас создание боеголовок находится на финальной стадии — через несколько дней, максимум неделю, если не вытащить оттуда ученого, ракеты поднимутся в небо. Наша цель — вытащить учёного из подземного комплекса и сделать так, чтобы ядерное оружие не имело возможности быть использованным. Но есть ещё одна сложность.

Подземный комплекс достаточно большой и ведёт к нему длинная сеть туннелей-катакомб под городом. Однако есть человек, который может нас через них провести — связной, втершийся во французскую среду, разведчик НРГ. Все, что нам известно о нем, это его позывной, Лисёнок. Встретиться с ним мы должны в нескольких районах от нашего отеля через два дня, в полночь. И в эту самую полночь провести очередную важную операцию Третьей мировой войны. Будто нам их и без нее было мало. А до тех пор…

— Пойдем по французским мадемуазель, — хлопнул в ладоши Хорнет, — все равно делать больше нечего.

— Ишь чего вздумал, — Петрович ни капли не удивился. — Нет уж. По улицам походить можем, да и то, аккуратно, с капюшонами, все как положено. А по бабам ходить нечего, уверен, многие из них шашни крутят с французскими офицерами. Донесут.

— Кстати, — Рокки сел в кровати, — а почему мы вчетвером сюда приехали? Где, типо, Ветрогон и остальные, кто согласился?

— Ну, четверо человек, плюс связной — это и так многовато для того, чтобы проникнуть незамеченными в комплекс с ракетами, — Петрович погладил усы. — А где Ветрогон и другие я не знаю, сказал, Лисёнок нам всё растолкует. А то дело тонкое.

— Дело тонкое, — буркнул Хорнет. Потом неожиданно выдал: — Хочу багет.

Я засмеялся. Рокки с Петровичем переглянулись.

— А у нас есть что съесть? — спросил Рокки.

Здоровяк кивнул.

— Хватает. Но можно сходить и разведать обстановку на улицах. Заодно что-нибудь купить.

— А деньги у нас есть?

Петрович снова кивнул.

— Немножко французских франков. Кто пойдет?

— Я, — я поднялся. — Петрович, пойдем со мной.

Теперь здоровяк отрицательно покачал головой.

— Мне бы лучше тут всё в узде подержать, да и слишком большой я, не хочу, чтоб люди пялились, — он достал из кармана аккуратные, чуть не новые деньги, — на, принесите чего-нибудь.

Рокки поднялся и посмотрел на меня. Я посмотрел на Хорнета. Тот мотнул головой.

— Идите. Мы с Петровичем тут повтыкаем. Как он один все будет в узде-то держать?

Усач хмыкнул.

— Пойдем, Штиль, — Рокки прошел мимо меня к выходу. — В Париже не каждый день бываешь, не будем булки просиживать.

— И принесите мне багет! — сказал в спину Хорнет. — Без него не возвращайтесь!

***

Париж оказался куда более разнообразным, чем нам думалось до приезда в город. На улицах было красиво; недавно стемнело, но звёзд было не видно из-за закрывших столицу туч. Всюду пестрели разные вывески. Электрические, нарисованные, выбитые мастерами железа и дерева. Если приглядеться, можно было заметить в тёмных переулках бегающих детей. Действительно складывалось чувство, будто никакой войны и не было. Разве что небольшое выселение из города, но не больше.

Мы с Рокки решили не удаляться слишком далеко от гостиницы, потому после пятнадцати минут ходу решили зайти в ближний к нам кабак. Однако не зашли. Наше внимание привлекло кое-что другое. В переулке справа, обитом на старых и каменных кирпичных стенах плющом, в брандспойте горел огонь. Вокруг сидели люди. Кто на картонках, кто на корточках, кто просто на земле. Выглядели они неважно, одетые в старую, поношенную одежду, большинство из них заросли густыми, спутавшимися бородами, а ногти, если внимательно присмотреться, давно были не стрижены и забиты грязью. Мы с Рокки, переглянувшись, подошли к ним, стараясь не покидать тени. Отсветы пламени плясали на стенах, но не доставали нас. Люди о чём-то говорили. Мы не совсем понимали о чём, но чем больше слушали, тем яснее становились слова.

— Надо что-то делать с этим, — покачал головой усатый парень. Пламя костра отражалось в его серых глазах. — Наши fonctionnaires(лидеры) продались лживой идее господства рас. Взять нас, французов. Чем мы лучше северles nordistes(северян)? Победим в этой войне — они сотрут нас.

— Мои руки больше не могут справляться с работой, — сказал сидящий на картонке старик. Голос у него дрожал. — С этой работой, противоестественной миру. Считать себя лучше других лишь на основании внешнего вида — уже признак нацизма. Это преступление против Иисуса Христа и Святой Девы Марии.

— А, vieil homme(старик), опять ты со своим Богом, — отмахнулся какой-то щуплый, худой парень. — Преступление или нет, не так уж важно. Ещё немного и мы все тут сдохнем от недостатка сил. Эти твари дают ровно столько, чтоб мы могли держать пули, но не смогли soulever(поднять) оружие. Кто из вас сейчас не хочет есть? Купить в магазине еду мы можем. Её хватит на пару дней — и потом мы будем голодать несколько недель.

Парень с усами вздохнул. Посмотрел в костёр.

— Нужен frapper(толчок). Тогда и оружие появятся силы поднять.

— Не так страшно умереть, пытаясь что-то изменить, чем жить, не двигаясь навстречу к переменам, — сказал мужчина, сидевший дальше всех от костра. Несмотря на то, что находился он далеко, слова его услышали все.

— Aide-nous Seigneur(Да поможет нам Господь), — пробормотал старик и перекрестился. Некоторые