— Отпустите, — вяло запротестовала я

— И не подумаю!

Распахнулась дверь, и Благояр насильно завёл меня в свою квартиру.

Не знаю, что я ожидала увидеть: царские апартаменты, или европейский ремонт.

Нет, это была обычная холостяцкая берлога. Ну, во всяком случае, в моём представлении выглядеть она должна примерно так.

Мужчин провёл меня через длинный коридор так, что в две из трёх комнат заглянуть я не успела. Третьей я заметила незаправленную кровать с ворохом одеял, штаны на полу, коробка от пиццы рядом.

В общем, бардак, но не такой, как у меня, дома, а чисто мужской.

Заведя меня на кухню, оборотень, мягко дёрнув за руку, усадил на широкий диванчик.

— Сейчас сделаю кофе и поищу чего в холодильнике, — объявил он свои планы.

Я замерла, сидя в обнимку с сумкой и горой собственной одежды.

— Хотя, давай, иди в ванну, — развернувшись, он вышел сам, открыл ближайшую дверь, что-то тихо прогремело, и мужчина снова появился в зоне видимости.

Видя, что я продолжаю сидеть, он подошёл и, выдернув у меня сумку из рук, положил рядом со мной на диван.

— В академии тебе во сколько нужно появиться?

— К двум, — пробурчала я растеряно.

— У нас куча времени, тогда я сам тебя отвезу. Как раз успею и тебя закинуть на учёбу, и на встречу явиться. У меня последние три дня сплошная беготня.

Взяв мои вещи, оборотень поморщился. Я и сама понимала, как выглядят эти тряпки.

— Знаешь, Диана, в одном ты права, я из правящего клана, и мой отец глава поселения. У нас тоже есть с десяток семей сатиров. Да гуляки, да работать не заставишь мужиков, но чтобы их дети в таком ходили, в подворотнях ночевали… Это уже чересчур даже для твоей расы.

Я пожала плечами. Да, остальные семьи сатиров у нас благовиднее были.

— Что с твоими не так? — прямо спросил он.

— Не знаю, — честно созналась я, — всегда так было, сколько помню себя. Отец у меня неплохой. Запойный просто, а мать, как с работы идёт, сразу зачем-то выпивку покупает.

— Нет ничего хуже женского алкоголизма, по-хорошему, лечить их нужно. Не знаю, куда смотрят главы рода и поселения.

Я снова, по-дурацки, пожала плечами. Да какое им дело до нас: пьют и ладно.

— А ты никогда не думала уехать отсюда? — он подошёл ко мне ближе и склонился, оперевшись ладонью в стол.

Мой взгляд упал за ворот его рубашки. Жаркая волна смущения прошлась по всему телу. Я видела его обнажённую грудь: такие мощные мускулы, гладкая кожа и небольшая дорожка волос вокруг сосков.

— Диана, ты готова уехать? — повторил он свой вопрос, я моргнула и отвела взгляд в сторону.

— Да, готова. Очень хочу в город к людям, но пока меня никто не отпустит, — в моём голосе появилась странная хрипотца. Сглотнув, я попыталась взять свои эмоции под контроль.

— Об этом и думать забудь. Я имею в виду с мужем сменить поселение?

— За Изебора замуж я не пойду, а так даже если бы и насильно выдали, так он сынок главы рода. Он отсюда ни в жизнь не уедет

— А если, скажем, муж не сатир этот, а кто посторонний, и предложит уехать. Согласишься?

— Впереди него побегу, — мои губы сами собой растянулись в широкой улыбке.

Благояр странно замер, наблюдая за моим весельем. Вёл он себя странно очень.

— Иди в ванну, Диана, приведи себя в порядок. Потом пообедаем и поедем.

Кивнув, я поднялась и отправилась, куда послали.

Закрыв дверь на засов, я разве что от радости не запрыгала. Душ. Сколько эмоций и счастья в этом простом слове из трёх букв. Быстренько скинув с себя грязную одежду, встала под поток горячей воды.

Блаженство.

Особо не озадачивая себя, взяла первый попавшийся шампунь для волос. Мужской. Да и ладно. В моём случае не перебирают вариантами. Да и вообще, уж лучше от меня как от мужика богатого пахнуть будет, чем немытым телом.

Как ни странно, управилась я быстро и замотала голову в полотенце. Оделась в свежее и вышла на кухню.

— Уже? — Благояр, улыбнувшись, осмотрел меня с ног до головы. На мне были старенькие джинсы и потерявшая цвет туника. — Гардероб бы тебе сменить, красавица, — сделал свои выводы мужчина.

— Придёт время, и сменю, — проворчала я и снова уселась на кухонный диван.

Передо мной на столе стояли две кружки с чёрным кофе, блюдце с колбасой и сыром, рядом нарезанный хлеб. Открыв странный шкаф, похожий чем-то внешне на маленький холодильник, Благояр выдвинул корзину, в которой обнаружилась чистая посуда.

— Это посудомойка? — не удержала я любопытства.

— Она родная. Цены ей нет. Я не люблю домашними делами заниматься. Без неё погряз бы уже в грязных тарелках.

— А я люблю посуду мыть, — призналась я, — это успокаивает. Да и вообще, люблю по хозяйству, но только, чтобы не недельный срач убирать и последствия гулянок, а уют наводить. Я раньше бабе Нюре по дому помогала, а она мне ночевать у себя разрешала.

— Раньше? — ухватился Благояр за это слово. — А сейчас что? Я видел все эти дни тебя в соседней квартире в окне, успокоился, что ты не на улице, а в тепле и за столом.

— Так переехала она вчера. К дочери, — поджав губы, я опустила голову.

— Ясно и ночевать тебе опять совсем негде, — оперевшись руками о широкий подоконник, Благояр выглянул в открытое окно. — Не вовремя это она съехала. Я надеялся, что ты у неё поживёшь немного. А теперь обратно в подворотню.

— Почему? В кафе, например, — тут же выпалила я. — После смены, если зима или холод, мне разрешали оставаться в подсобке. И, вообще, я найду работу ночным сторожем, и совсем хорошо будет.

— Нет, хорошо не будет, Диана, но не об этом сейчас.

Взяв широкую тарелку, Благояр выложил на неё несколько кусков пиццы. Мои глаза загорелись. Я обожала фастфуд и готова была есть картошку фри, пиццу и гамбургеры тоннами.

— Ешь, красавица, чего смотришь, — он придвинул тарелку ближе ко мне.

Дважды приглашать меня не пришлось, накинувшись, я принялась поглощать пиццу, заедая сыром с колбасой, и всё это без хлеба.

Оборотень же пил мелкими глотками кофе и наблюдал за мной.

— Всё куда хуже, чем кажется, — нарушил он, наконец, молчание. — Ты когда последний раз нормально ела?

Прожевав и проглотив корочку пиццы, я призадумалась.

— В кафе вчера вечером. Дядя Махно покормил, повар наш.

— А до этого?

— У Бабы Нюры завтрак готовила, — тут же нашлась я.

— Баба Нюра, дядя Махно… В общем, кто угодно, кроме родителей. Ты дома питаешься?