Они обнялись.

Истошный женский вопль резанул уши. Он повторялся на более и более высокой ноте, переходя в визг. Иван и Федор переглянулись и бросились в глубь зала. Влада в своем белом платье, похожем на саван, стояла на коленях перед лежащей на полу Лидией. При виде Ивана и Федора Влада перестала кричать и попыталась встать. Она стояла на четвереньках, протягивая руку Ивану. Тот, резко дернув, поставил ее на ноги:

– Чего орешь?

– Она неживая! Я хотела поднять, а она неживая! И синяки на шее!

Лидия лежала на полу, запрокинув голову, разбросав в стороны руки, волосы выбились из узла, на шее расплывалась багровая полоса. Глаза ее, широко раскрытые, смотрели в потолок. Федор нагнулся, прижал пальцы к шее девушки. Она была мертва.

– Что, Федя? – Иван возбужденно сопел, переминаясь с ноги на ногу. – Что случилось?

Федор не ответил. Он мгновенно побледнел, стоял, бессмысленно глядя на лежащую на полу девушку. Над ней возвышалась черная фигура ведьмы с протянутой рукой.

Иван, отступая, забормотал путано:

– Мы же все тут, на виду… Как это мертвая, ты чего, Федя? Все свои, никого чужого! Тут и людей-то почти не было… Убили?

Влада перестала кричать и теперь плакала, утирая черные от размазавшегося грима слезы ладонью. Федор достал мобильный телефон и только сейчас заметил Мирону. Тот стоял поодаль, сосредоточенно уставившись на лежащую на полу девушку, и Федор подумал, что скульптор воспринимает смерть абстрактно, как идею, прикидывая, как это можно воплотить. Брови его были сведены, лоб наморщен, нечесаная седая грива торчала дыбом…

…Капитан Астахов напряженно вглядывался в исцарапанную шею девушки, тут же суетился судмед Лисица, маленький, седенький, озабоченно хмурившийся.

– Ее удавили веревкой или шнуром, видишь царапины на шее? Она пыталась сорвать веревку, возможно, расцарапала ему руки… если это мужчина. Или ей. Он подошел сзади, пока она смотрела на это… – Он кивнул на фигуру ведьмы в черном колпаке.

– От этих кукол воняет чем-то, какой-то химией… – Капитан уставился на фигуру ведьмы, в которой с удивлением узнал Саломею Филипповну. – Когда?

– Примерно около часа назад. То есть, – он поднес к глазам руку с часами, – около часа дня. Плюс-минус полчаса. Подробнее потом. Федя! – Лисица обрадовался, заметив Федора. – Ты как тут? Бродят старые дрожжи, покоя не дают? Возвращайся, капитан.

– Спасибо, я подумаю.

– Он собирается частную контору открыть, – сказал Коля. – А пока свидетель. Очевидец. Пойдем поговорим, философ. Ты тут каким боком? Остальным оставаться на местах. Кто тут за главного?

– Директор музея, Ростислав Иванович Мирона. Ивана Денисенко ты знаешь, это модель Влада, мои добрые друзья. Девушки пригласили меня на съемки…

– Ты тоже? – преувеличенно удивился капитан.

– Нет, мы собирались после где-нибудь посидеть…

– Ты был знаком с… – Капитан мотнул головой.

– Да. Ее зовут Лидия, фамилии не знаю. Нас познакомил Иван, несколько дней назад.

– Несколько дней назад, и все? – капитан сверлил Федора свои знаменитым недоверчивым взглядом, за который получил кличку Коля-буль – в честь своей собаки, буля Клары, старой девы с отвратительным характером.

– Нет, – неохотно признал Федор, понижая голос. – Мы виделись еще два раза.

– Ты с ней спал? – в лоб спросил капитан.

– Не твое дело.

– Значит, спал. Что тут произошло? Хоть какие-то догадки?

– Нет догадок. Хорошая неглупая девушка, студентка иняза…

– Она училась в твоем вузе? Ты знал ее раньше?

– Я же сказал, что нас познакомил Иван. Раньше я ее не знал.

– Профессор и студентка, ага! А говорил, табу. – Тон у капитана был обличающий.

– Табу. Я и сейчас говорю. Слушай, давай по делу. Тут ее подруга Влада, можем вместе поговорить.

– Значит, переспал. Что было дальше?

– Ничего. Она ушла, пока я спал. Вчера.

– Сбежала?

Федор пожал плечами и не ответил.

Капитан Астахов долгую минуту рассматривал Федора, кивнул, но заметил:

– Я совершаю должностное преступление, так как ты лицо заинтересованное, тебя нельзя на пушечный выстрел подпускать к следствию, понял?

– Понял, понял. С кого начнем?

– Подожди! Этот директор музея – ты его хорошо знаешь?

– Виделись один раз. Меня привел Иван, хотел показать музей.

– Киряли? Если с Иваном…

– Было дело.

– Так засветиться надо уметь, – заметил капитан. – С жертвой он спит, с подозреваемыми киряет. Что он за человек?

– Талантливый скульптор, нелюдим, одинокий, появился в городе года три назад… Ты вообще был в музее?

– Не был. Ирка тянула, все уши прожужжала, а мне только музея в жизни не хватает, пожрать некогда. Ну?

– Удивительный мастер, умеет вытащить из человека душу…

– Это как? Фигурально или… как?

– Фигурально. Все тайное нутро на физиономии, проникает в суть. Пройдись, посмотри. Впечатляет. Есть знакомые персонажи.

– В смысле?

– Саломея Филипповна Гурская, помнишь такую?

– Ведьма? Помню. Разве ее забудешь!

– Кстати, Кротов тоже тут, в образе алхимика. Иван говорит, похож. Они дружили, я рассказывал.

– Куда же без Ивана! – Капитан недолюбливал фотографа, как всех представителей богемы, считая тех пьяницами и бездельниками. – Кротова посмотрю. А что за девушка с ним?

– Его фотомодель, нормальная девушка, зовут Влада, мечтает устроиться к Регине Чумаровой в Дом моделей. Иван обещает. Делают альбом. Лидия ее подруга, пришла за компанию, меня тоже позвали… – Федор помрачнел.

– Ты с ней тоже спал?

– Нет.

…Влада уже не плакала. Она успела умыться и снять грим. Без грима она была непохожей на себя, стала проще и моложе. Лицо у нее было испуганным.

– Это ваша подруга? – спросил капитан.

Влада кивнула.

– Кто здесь был, кроме вас? Вы что-нибудь слышали?

– Ходили какие-то, я говорила, надо в санитарный день, а то отвлекают, а Иван говорит: привыкай работать на публике. Какая-то пара, парень и девушка, ушли почти сразу. Еще пожилая тетка ходила, охала. Еще была группа человек пять или шесть, ходили, снимали. Недолго были… Два мужика, вроде иностранцы, стояли, пялились на меня, тоже фоткали. Все вроде. Да что же это такое! Ума не приложу! – воскликнула девушка. – Мы утром сбежались, встретились у дома в полдвенадцатого, мы соседи. Все было хорошо. И вместе в музей. Говорили о знакомых, смеялись… – Она стрельнула взглядом в Федора. – Все как всегда. Если честно, мы раньше особо не дружили, у нее бабка была зверь, меня на порог не пускала. Четыре года как померла.