– Я уверен, – сказал Радж, – что вы лучше меня знаете, насколько опасно это положение. Спасибо за новое предупреждение. Я обещаю быть максимально осторожным, насколько я вообще способен. Вы полагаете, что наш разговор подслушивают на Марсе?

– Мы с вами находимся сравнительно близко друг к другу, а Марс в настоящее время так далеко и находится в неблагоприятном положении по отношению к нам, что мы не думаем, что это возможно. Но в этом нет никакой уверенности. Мы знаем только, что, если бы позиции поменялись местами, мы не смогли бы этого вынести. Есть еще одна вещь, о которой я должен просить вас – чтобы вы немедленно пришли к инструменту, если Макрей проявит какие-либо явные признаки влияния, которого мы боимся. Если подозрение превратится в уверенность, то наши действия должны быть пересмотрены. Если же ничего подозрительного не случится, приходите к инструменту завтра в то же время, что и всегда. Отныне всегда найдется кто-то, кто ответит на ваш зов. На сегодня это все.

Профессор Радж снял головной убор и провел рукой по лбу. Он долго сидел, погруженный в свои мысли. Наконец, с видом еще более озабоченным, чем накануне, он встал и вышел из сигнальной комнаты. Затем он запер дверь и уже собирался положить ключ в карман, когда к нему подошел Макрей.

– Вы закончили? – спросил его Стэнли.

– Да, сэр, вот отчет, – сказал молодой человек и добавил: – Если сегодня я вам больше не нужен, сэр, я хотел бы прилечь. У меня немного болит голова.

– Конечно, – кивнул профессор. – Вы мне не понадобитесь. Надеюсь, утром с вами снова все будет в порядке.

ПРОФЕССОР СЕЛ НА единственный стул в маленьком вестибюле. В помещение выходили три двери: вход на станцию, в сигнальную комнату и в комнату, которую занимал сам Радж, так что со своего места он мог приглядывать за всеми тремя дверями. Сидя там, он попытался использовать последние лучи дневного света, чтобы прочитать расшифровку беседы с венерианцем, и читал ее, пока угасающий солнечный свет не заставил его бросить это дело. Он был слишком взволнован, чтобы сосредоточиться на чем-то другом.

Потом Стэнли дал волю своим мыслям. Бумаги выскользнули из его пальцев на пол и остались лежать там, никем не замеченные. Радж понимал, что немалая часть неприятностей, которые его угнетали, происходила из-за неясности их природы. Он действовал, повинуясь предостережению, которое само по себе было столь же таинственным, как и грозившая Земле опасность. Ученый был предупрежден о нападении, но его не проинформировали о том, как оно произойдет.

Что же касается того, чтобы помешать Макрею связаться с Марсом или с кем-либо еще, то это было несложно. Кажущаяся простота, однако, не избавляла от неприятного ощущения на-двигающейся опасности. Если бы был хоть какой-то внешний признак, сказал себе Стэнли, его нервы были бы готовы к этому случаю и у него на душе стало бы легче. Но пока он словно сражался с призраком или ожидал нападения в темноте, не зная, кто и с какой стороны накинется на него.

Через некоторое время к профессору присоединился лейтенант Хьюз, и они несколько минут сидели вместе за обеденным столом. Молодой человек уже два дня ломал голову над тем, каким образом этот ученый приобрел репутацию человека веселого нрава в обществе. Его ученость, несомненно, была неоспорима, но в остальном, возможно, его переоценивали. А этим вечером, он казался особенно неразговорчивым.

В СРАВНИТЕЛЬНО РАННИЙ час профессор удалился спать. Монотонность жизни на станции X приводила к тому, что люди рано отправлялись в постель. Комната Стэнли на самом деле принадлежала лейтенанту Хьюзу, который любезно предоставил ее ученому на время его пребывания здесь. Радж оставил дверь открытой и придвинул свою маленькую походную кровать к тому месту, откуда была видна дверь сигнальной комнаты. Он лишь частично разделся и решил не спать. Света было достаточно, чтобы разглядеть предметы в темноте.

Время тянулось очень медленно. Порой по лицу ученого скользила мрачная улыбка без всякого намека на веселье – он сравнивал свое нынешнее положение с обычной жизнью. Казалось, что та привычная ему жизнь принадлежит далекому прошлому. Каким далеким казался Лондон! Каким далеким казалось все, кроме опасности!

Зная, что, какой бы серьезной ни была необходимость следить за Макреем, полностью обходиться без сна все время, пока не придет «Сагитта», было бы невозможно, Стэнли составил план: он решил довольствоваться сравнительно коротким периодом сна один раз в день, пока сигнальная комната была официально занята. В молодости он мог заснуть, когда и где хотел, и теперь полагался на эту способность. Поначалу ему не составляло большого труда бодрствовать, несмотря на то что он мало спал с момента прибытия на остров.

Радж справедливо приписывал свою бодрость странности пережитого и особенной сверхъестественности грозившей всем опасности. Он не мог ожидать, что этой ночью что-нибудь случится. Алан не мог ни с кем установить радиосвязь, потому что дверь сигнальной комнаты была заперта, а ключ лежал в кармане пиджака Стэнли, висевшего на крючке, в пределах досягаемости его руки. Сотни теснящихся мыслей проносились в голове профессора, и вскоре он потерял счет времени.

ПО МЕНЬШЕЙ МЕРЕ ЧЕРЕЗ пару часов – где-то около полуночи – послышался топот босых ног, мягкий, но отчетливо различимый в тишине. Шаги прошли мимо двери Раджа в направлении сигнальной комнаты. Пересекающая вестибюль человеческая фигура была еле видна.

Весьма удивленный таким неожиданным поворотом событий, профессор встал. Быстро подойдя к двери, он высунул голову, чтобы получше рассмотреть незваного гостя. Света было достаточно, чтобы он узнал фигуру Макрея, пытавшегося открыть дверь сигнальной комнаты. Зная, что она надежно заперта, Радж постоял несколько секунд, ожидая развития событий. Несколько раз Алан поворачивал дверную ручку и пытался тихонько открыть дверь.

– Что вы там делаете, Макрей? – тихо спросил профессор.

Ответа не последовало, но молодой человек повернулся и направился в сторону Раджа, при этом не обращая на него никакого внимания, хотя он и был в нескольких футах от ученого. Пройдя мимо него, Алан вышел из вестибюля и зашагал к своему жилью. Повернувшись, профессор увидел, что его глаза закрыты: его лицо было освещено ярким светом, так что было видно, что он спит.

Радж знал, как опасно будить лунатика, и позволил ему уйти без дальнейших помех. Он почувствовал, что наконец-то обрел нечто осязаемое. Макрей показал ему, что метод воздействия марсиан – это сомнамбулизм. Это прояснило для Стэнли многое, чего он не мог понять раньше. Теперь уже не оставалось и тени сомнения, что Алан находился под гипнотическим воздействием и внушением и действовал во сне, повинуясь чужой воле. И не было никаких сомнений в том, чья это воля. И все же теперь, когда профессор знал, с чем ему придется сражаться – знал план действий врага, – его напряжение спало, и он почувствовал себя в безопасности. Когда дверь была заперта, сигнальная комната была защищена. А завтра он доложит о случившемся венерианцу и получит совет.