– Да, я здесь.

Примерно на седьмом вызове голос не ограничился этим вопросом и продолжил:

– Мы созвали совет, поскольку вопрос слишком серьезен, чтобы я принимал решение в одиночку. Мы пришли к заключению, и теперь я прошу вас полностью отдать себя в мои руки. Я хочу, чтобы вы подчинились моей воле и перешли во вторую, бессознательную, фазу, не боясь никакого вреда. Положите руки вперед и уступите моему предложению уснуть. Я не смогу добиться успеха, если вы будете против, но искренне прошу вас помочь. Изгоните все вопросы и, по мере возможности, все мысли из вашего ума. Усните.

Голос продолжал звучать тихо, настойчиво и монотонно, призывая Стэнли ко сну. При первой такой просьбе профессор Радж воспротивился этому предложению. Ему хотелось задавать вопросы. Однако он продолжал молчать, а голос продолжал уговаривать его заснуть. Наконец, ученый решил согласиться. Он уступил этой просьбе, положил голову на руки и постарался думать только о том, что ему предлагало существо, под чьим влиянием он уже находился. Очень медленно сознание полностью покинуло его, и на сигнальном столике осталась лежать явно спящая фигура.

РАССКАЗЫВАЯ ПРОФЕССОРУ РАДЖУ о способности марсиан навязывать свою духовную власть существам, обладающим меньшей силой, чем они сами, обитатель Венеры упомянул, что в их, венерианцев, власти осуществить этот психический обмен с согласия другого заинтересованного существа. Именно непреодолимая сила марсиан, позволявшая им обойтись без такого согласия, давала им страшные возможности для зла.

Просьба и указания, данные венерианцем Раджу за сигнальным столом, были нужны именно для такого обмена.

То, что чуждый или внешний дух может обладать или овладевать личностью человека, было хорошо известно задолго до начала современной цивилизации – это факт, о котором имеется множество библейских и других свидетельств. Такой чужеземный захватчик может либо навязать свою волю, либо изгнать и заменить дух, находящийся в своих законных владениях.

Когда два часа истекли, лейтенант Хьюз отправился посмотреть, не вышел ли профессор Радж из сигнальной комнаты. Особой нужды в служебном помещении не было, но Хьюзу стало любопытно. Он тоже был озадачен происходящим – все вокруг было загадочным.

Чем больше лейтенант думал об этом, тем более удивительным ему это казалось. Такой выдающийся, полезный и известный специалист, как профессор Радж, не стал бы тратить свое время на станции X без какой-то очень важной цели. И уж конечно, он не стал бы тратить его на то, чтобы каждый день коротать время в беседе с другой станцией. И даже если это была единственная цель его визита, то почему сюда привезли инженера-оператора? Если, как можно было предположить, этот оператор явился на остров с целью внести какие-то изменения в систему проводки или в какую-то другую часть аппарата по указанию профессора, то почему его нигде не было видно?

Впрочем, если во всем этом и была какая-то тайна, Хьюз не собирался ее разгадывать. Он старался не мешать, но спрашивал себя, почему его держат в полном неведении, даже если он не может помочь.

Именно такие мысли занимали лейтенанта, пока он ждал, когда ему откроют дверь. Вероятно, даже тогда эта проблема не заняла бы и минуты в мыслях этого беззаботного молодого человека, если бы не короткий разговор, который только что состоялся у него с Джонсом, его помощником. Этот парень рассказал о шуме, который он слышал в сигнальной комнате прошлой ночью: сначала там была какая-то возня, потом стон, а потом голоса. Джонс приложил ухо к стене и готов был поклясться, что слышал голоса профессора и Макрея.

– ТЕБЕ, ДОЛЖНО БЫТЬ, это приснилось, – сказал Хьюз. – Что они могли там делать в это время? Был у них свет?

– В окне не было света, сэр, там было темно.

– Странная история, Джонс. Почему ты не пошел и не посмотрел, что там?

– Ну, сэр, я не хотел идти, – ответил помощник лейтенанта.

– Почему нет? – спросил тот.

– Я не хотел вмешиваться, когда услышал эту возню в темноте. Говорят, здесь не так давно уже была пара трупов.

– Да, здесь действительно было две смерти.

– Не знаю, правда ли это, сэр, но на «Сагитте» ходят слухи, что эти двое убили друг друга.

– Но сейчас мы говорим о вчерашнем вечере, – напомнил собеседнику Хьюз.

– Ну, сэр, я не хотел вмешиваться, когда услышал эту возню и стон, – нерешительно сказал Джонс.

– Но почему же?

– Сейчас, сэр, средь бела дня, это звучит глупо, но вчера вечером я вспомнил, что читал в сказках о сценах убийств, которые разыгрывались снова и снова…

– Довольно, Джонс! Я знаю тебя как здравомыслящего человека.

– Теперь я уверен, что это были всего лишь профессор и Макрей. Но я выясню, что произошло, – сказал Джонс.

– Каким же образом? – спросил Хьюз.

– В свободное от дежурства время схожу немного порыбачить и попрошу Макрея пойти со мной. Похоже, ему пока нечего делать. Я вернусь к этой теме, когда представится возможность.

– Никаких перекрестных допросов! – предупредил Хьюз.

– О нет, сэр, если он не захочет, я от него отстану. Но я могу попытаться.

На этом они расстались. Лейтенант Хьюз подождал еще немного. Когда подошел час ежедневного обмена сигналами, он решил намекнуть профессору, что время, о котором он просил, истекло. Но прежде чем постучать в сигнальную комнату, он подошел к креслу в своей спальне, которое часто занимал, прямо перед окном, расположенного так, что из него открывался вид на окрестности, и убедился, что слышит сигнал вызова.

С этого места он увидел профессора, стоящего посреди сигнальной комнаты. Радж внимательно осматривал все вокруг: сигнальную аппаратуру, стол, стулья и даже пол, стены и потолок, как будто он никогда раньше не видел этого места. И что еще более удивительно, он, казалось, изучал даже самого себя!

– Черт возьми! Правительственная служба точно не ожидает такого, – проворчал Хьюз и поспешил к сигнальной комнате. Очевидно, профессор подошел к ее двери в тот же миг, когда лейтенант постучал в нее снаружи, потому что сразу после стука ключ повернулся и дверь открылась. Профессор стоял перед лейтенантом, и на мгновение Хьюзу показалось, что его тоже изучают, но если это действительно было так, то длилось изучение лишь секунду.

СО СВОЕЙ СТОРОНЫ Хьюз заметил что-то незнакомое в поведении профессора Раджа. Он увидел, что зрачки глаз, смотревших на него, были необычно расширены, и их спокойный, напряженный взгляд заставил его почувствовать себя странно неуютно. Казалось, они каким-то странным образом схватили и удерживали его, умственно и телесно, и ему буквально пришлось заставить себя выговорить простое замечание, что ему теперь нужно работать в сигнальной комнате. После этого лейтенант заметил, что, отвечая, профессор, казалось, путался в словах, как человек, говорящий на языке, который он знает, но на котором не говорил уже много лет.