Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оригинальное оформление ко второму альбому ОК
Президентом Архангельского рок-клуба тогда был Ростислав Дубинин. Он не был музыкантом, среди творцов был очень известен своим спокойствием и коммуникативностью – отличался редкостными дипломатичскими качествами, способными привести к консенсусу самый тяжелый спор с самыми непрошибаемыми функционерами, сохраняя при этом равновесие и непременно приводя переговоры к оптимальному результату. Заручившись поддержкой районных комсомольских властей, нам удалось поставить самую лучшую по тем временам аппаратуру, какую только было возможно.
Сегодня на этом не то, что играть – никто бы репетировать не стал. Но тогда обилие усилителей “Родина” и пара тройка чехословацких BIGов решали все насущные вопросы. Учитывая неподдельный интерес всего города к этому мероприятию понятно, что любой группе тогда достаточно было просто выйти на сцену и просто издать любой звук, чтоб в зале установился шум и ор, многократно превышающий уровень громкости нашего аппарата.
Встал вопрос – кого бы пригласить в качестве почетных иногородних гостей, чтобы коллектив одновременно не запросил умопомрачительный гонорар и был известен, при всем при том, а главное – чтобы он отличался от всех наших коллективов и противопоставлялся им: комсомолько-молодёжное мероприятие должно было нести воспитательный вектор. Оргкомитет фестиваля обратился с этим ко мне, и я предложил им пригласить “Алису” с Кинчевым и обосновал это тем, что их альбом у нас был самым популярным на тот момент, и все с ним носились, да и вообще, по всем критериям это было наиболее оптимально. Вдобавок я сам видел программу и мог заручиться, что такого ни в Архангельске, ни в Северодвинске, ни в Мурманске и вообще нигде ничего подобного нет и поучиться нашим тут здесь всем уж будет чему… и это послужит такой жирной матёрой точкой всему мероприятию и запомнится всем навсегда. Я их убедил. Комсомольские кураторы выделили Дубинину аж триста рублей на прилет, отлет и пропитание приглашённого коллектива.
Приключения в коллективе “Алиса” начались уже в воздухе. На середине полёта Косте Кинчеву вздумалось покурить. Думаю, не нужно говорить о том, что предварило это естественное желание. Пропустили рюмочку, надо думать – не одну: за то, чтобы взлетелось, да и за то, чтобы летелось хорошо, да не упалось… нет бы Косте тихо, крадучись, осесть в туалетике, благо их два, а то и четыре… так нет… сигарета была раскурена на месте. Сидящие рядом пассажиры возмутились, вызвали бортпроводниц, затем кого-то из экипажа – стали призывать к порядку, однако все они были посланы Константином во все части человечьего тела. Недолго думая, экипаж запросил у Земли ментовский наряд, встречать самолет сине-голубыми воронкАми. Аэропорт в Архангельске, так же как Борисполь в Киеве расположен за городом в местечке Талаги. Там же и наша психбольница: если звучало “а куда его увезли? да в Талаги!” – то всем становилось ясно, куда именно.
Экипаж судна сообщил, что на борту хулиганы, не реагирующие ни на что. Когда самолет подрулили к стоянке и подали трап, Кинчев вышел из самолёта и тут-то его под белы рученьки и в кузов…
Таким и запомнился группе Алиса первый шаг на поморскую землю. Казалось бы, каюк нашему фестивалю. Но Ростислав Дубинин встречал наших гостей не один, с ним были сотрудники комсомольского комитета завода. Как можно деликатно и тактично они стали убаюкивать правоохранительные органы: “Вы понимаете, вот это вот всё-таки наши гости, у них такая напряжённая жизнь – гастроли, выступления, поездки… ребята расслабились, устали, несколько потеряли над собой контроль, ну давайте простим, ведь их выступления ждёт столько народу… они больше так не будут…”. Слова Дубинина, подчеркнутые номенклатурным присутствием, возымели действие: милиционеры пошли навстречу и отпустили Константина на наши поруки.
Я не встречал “Алису” – был занят техническим вопросом на площадке. Ни в какие оргкомитеты не входил, но вся техника, соответственно, была на мне, ибо я считался самым главным техническим специалистом. Последние три дня перед фестивалем я и жил в клубе. В тот вечер готовил спальные места в клубе для питерских гостей. Их привезли в полночь, и Кинчев немедленно включился в рабочий процесс. Особенно его волновал вопрос звука, он спросил меня – кто будет за пультом. Я ответил, что если хочешь – буду я, так как лучше – здесь всё равно не найдёшь. Он высказал пожелание:
– Сергей, знаешь что, пусть аппарат так себе, пусть ты не знаешь всех тонкостей и нюансов наших аранжировок, главное – чтобы звучали бочка, рабочий барабан и голос. Это самое главное”.
Сразу провели репетицию – настройку звука. Я всё-же добавил в микс клавиши, гитару и бас, потому что барабаны без баса это одно, а с басом, всё таки, совсем другое. Костя просто не верил, что наш хилый сетап сможет пропустить этот бас. И клавиши были слышны и труба. Трубач, Андрей Васильев мне запомнился как самый неадекватный персонаж в Алисе – абсолютно безбашенный, отмороженный и неконтактный, тихий такой… но его партии были очень уместны в алисовских песнях. Когда музыканты Алисы поняли, что жить им предстоит именно здесь, некоторые недовольно заворчали. В частности, басист и аранжировщик песен Пётр Самойлов был настолько загружен самолётным зельем, что выглядел очень уставшим. Он просто встал и твердо сказал:
«Артподготовка»
– “Мне нужен отдых. Нормальный такой отдых, где можно помыться и растянуться в постельке”… и тут Андрей Лукин:
– “Да какие проблемы, я щас маме позвоню, предупрежу, и кто хочет – давайте ко мне”. Мама у него замечательная, все понимала и поддерживала всегда. Позвонил, мама дала добро, и Петр вместе с Васильевым отправился к Лукину. На следующий день встречаем Петю: посвежевший, побритый садится, рассказывает:
– “Представляете, просыпаюсь… а на стульчике передо мной блюдце, а на блюдце стакан, а в стакане – кефир! Протягиваю руку – холодный!! Представляете?” Это мама Андрея, видя состояние гостя, заботливо поставила ему такой утренний сюрприз. Счастливый, благоухающий Пётр был сильно впечатлен этим маленьким, но значительным эпизодом. А мы провели в зале всю
