Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Лауреаты», на
Событие получило хорошую прессу:
“Весенний фестиваль был тщательно подготовлен и прошел с большой помпой, явившись новым мощным этапом возрождения. Участие уже ставшей знаменитой «Алисы» и первое в истории выступление «Облачного Края» – это был пусть маленький, провинциальный, но фурор. Групп было очень много. Поиграть дали всем, и картина получилась полной. Попсовики в своем наивном профессионализме были так смешны, что повыступав годик, больше никогда не примешивались к рокерам. С этих дней базой рок-клуба стала «Красная Кузница».
В целом, значение рок-фестиваля для Архангельска трудно переоценить. Молодежь, воодушевлённая нашим первым мероприятием, вооружилась гитарами, и сразу же появилось много новых коллективов, из числа тех самых зрителей. Мероприятие послужило огромным стимулом для юных дарований – рок в Архангельске крепко встал на ноги. Нас уже ни откуда не выгоняли, ничего не отнимали, однако и не давали тоже особо ничего.
А нам понравилось выступать! Очень хотелось еще. И Косте понравился наш прием. В ответ на наше приглашение группы “Алиса” в Архангельск, ленинградский рок-клуб совместно с клубом “Фонограф” в ЛДМ пригласили нас и “Аутодафе” сыграть концерт с “Алисой” в Ленинграде. Всем миром сажали ребят на самолет, вспоминая портвейн у директора, про свитер и, конечно же, ментов, с которыми у Кинчева уже складывались нелёгкие отношения…
ГЛАВА 8: «ПОХОД ЗА БУХЛОМ»
Рауткин, Лысковский, Богаев
Олег Рауткин с семьей проживал на Украине и периодически их навещал. Каждый раз мы отмечали это дело, устраивая соответствующие проводы. По возвращении, мы готовили соответствующие встречи. Было такое чувство, что в очередной раз он поедет и не вернется. Ну, мало ли… не то, что могло с ним что-то случиться, а просто останется там, поддавшись на уговоры, типа: “Хватит тебе, сынушка, уже болтаться, пора бы остепениться…”.
В начале января 1988 года, очередной раз уехав, задержался надолго, и больше двух недель его не было, и зародилось у нас в коллективе нешуточное чувство тревоги за нашу судьбу. Олег вернулся под конец месяца, и мы собрались на квартире Димы Леонтьева, благо тогда он был молодой-холостой-неженатый, и его двухкомнатная квартира уже была переделана под студию: в маленькой, слегка заглушённой комнате, была барабанная, в большой – аппаратная, функционально совмещённая с гостиной. Гостевой зал-салон, одна из стен которого была занята аппаратурой.
Посреди комнаты соорудили составной “стол”. Пришла в полном составе группа Аутодафе и другие музыканты из разных групп, был Ростислав Дубинин, президент нашего рок-клуба – ну как же без него… не мог он обойти вниманием такое мероприятие. Каждый принёс с собой немного покушать, а выпить, в городе купить было весьма проблематично. Общими усилиями наскребли по две бутылки поганого кофейного ликёра и не менее поганого ванильного. Можно себе представить… Так как и то дерьмо, и то дерьмо – взяли всё это, слили в банку трёхлитровую и пустили её по кругу.
Выпили быстро: морщась, кривясь, матюгаясь и плюясь. Компания большая – прошло это быстро и незаметно. Нелепая ситуация: сидит толпа мужиков, с ними барышни, стоит стол, ломится от пол-литровых и литровых баночек с домашними яствами-консервами… а выпить нечего. Спустя немного времени гости приуныли, положение нужно было спасать. Казалось – в городе реактивное топливо было куда легче достать, чем что-либо спиртосодержащее. В другой бы раз и заморачиваться не стали, а тут… не каждый же день Олег Рауткин возвращается из длительной поездки… Я выдвинул такое предложение:
— Братцы, вот у нас в Соломбале, где находится Дом Культуры и завод “Красная Кузница”, в дебрях, в глубине есть место – какой-то там дом, (такие точки называли “ямами”) где можно по двойной цене, опять таки – по рекомендации, ибо постороннего не обслужат – купить бухла.
Дело это было довольно опасное – заправлял им местный уголовный контингент – народ довольно таки мрачный, непредсказуемый и суровый. Поход туда спряжён с определённым риском: в лучшем случае можно было лишиться денег… как автор идеи, я выдвинул свою кандидатуру и попросил выделить мне попутчика из числа страждущих. Все вокруг обнадежено запереглядывались, с мест стали поступать нарочито робкие самовыдвижения кандидатур… это было бы заманчиво, если бы не было страшно… но выступил Рауткин:
– Будучи виновником торжества, ребята, кому идти, как не мне? Я пойду! – с чем все присутствующие споро согласились. Я обрадовался, ибо не было мне ближе человека, чем Олег; в тот момент, да и ему, соответственно тоже.
Пустили шапку по кругу, собрали довольно много. Деньги у нас какие-то водились, по той простой причине, что спиртное не продавалось, а что было еще покупать? В музыкальных магазинах продавались совсем условные музыкальные товары: копеечные медиаторы, рублевые струны, блок-флейты, губные гармошки. Словом, несмотря на удвоенность цены напитка, его количество предвещало быть довольно внушительным.
Был зима. Полярная зима. Настроение – что надо: подкреплённые действием тягучего напитка, мы бодро шагали навстречу судьбе. Времени было часов шесть, но темень в небе уже нависала черным-черна, однако в центре города было совершенно светло за счет зеркального отражения света от уличных фонарей белоснежной гладью утоптанных людьми тротуаров. Но когда мы вышли из автобуса, настроение резко изменилось. Район Соломбала – это остров, промышленный объект. Автобус высадил нас на окраине, где кое-где еще помигивали плафонами на ветру редкие фонари, а идти предстояло в самую гущу строений.
Там совершеннейшая жуть – представьте себе: деревня больших очень размеров, с неимоверным количеством узеньких улочек, переулочков, тупичков всяких, перекошенных заборов, сугробов в рост человека, и абсолютное отсутствие какого-либо уличного освещения. Ни людей вокруг, ни машин – кромешная глушь. Вдобавок, толком мы не знали куда идти. Внимательно посмотрев по сторонам, чуть повыше заборов и крыш одноэтажных деревянных домов мы увидели главный ориентир в нашем городе – телевизионную вышку. Она стояла у нас, в центре, на нашем берегу реки, но в тот момент оптимизма это не прибавило – вокруг стояла трескучая полярная темень.
– “Может ну его нафиг?” – сказал я, – “пойдем,
