Это было последнее, что он сказал мне перед тем, как уйти, и больше я его никогда не видела.

— Мне потребовалось добрых двадцать минут, чтобы встать с кровати. Я понятия не имела, что только что произошло. Но это не заняло много времени, чтобы понять это. Он использовал меня, играл на мне, как на инструменте. И я была достаточно наивна, чтобы позволить ему. — Оглядываясь назад, я не могу поверить, что не видела знаков. Он только иногда оставался на ночь, разговаривал вполголоса и никогда не приглашал меня куда-нибудь. К тому же он был более чем вдвое старше меня. Наверное, у меня были скрытые проблемы с отцом, о которых я даже не знала. — В любом случае, короче говоря, я осталась с деньгами, которые он мне дал, и какое-то время пыталась выжить самостоятельно.

Когда я обдумываю, как рассказать Эрику следующую часть, я ненавижу то, что это всё ещё так больно.

— Я понятия не имела, как выглядят здоровые отношения, поэтому, когда я встретила его… Я думала, он любит меня. — Я даже не могу позволить его имени слететь с моих губ, потому что так сильно ненавижу этого человека за то, что он сделал со мной. — Он так отличался от Дона, и я думала, что он учит меня вещам, которые нормальная пара делает вместе. Я думала… Я думала, что это нормально, и это было то, что делали все люди. — Он был груб, не относился ко мне с особой заботой, но по какой-то причине я не могла насытиться им… и его друзьями. Клянусь, их было немного. Их было всего лишь…

— Мне не нужно грёбаное число, Полли. — Эрик бросает мне эти слова, и отвращение, сквозящее в его словах, душераздирающе.

— Верно. Так что дошло до того, что я подумала, что умру, если не буду с ним. Он заставил меня почувствовать себя… живой. Это было то, чего я никогда раньше не испытывала, и я хотела большего. Что бы это ни было.

Рука Эрика на мне напрягается, и я знаю, что мне просто нужно выплюнуть это.

— Но это была не связь. Это были не гормоны. Это было даже не вожделение. Он накачивал меня наркотиками.

— Какого хрена?

— Экстази. Он растворял его в моих напитках. В течение нескольких месяцев, Эрик. Он встроил наркотик в мою систему так, что, когда у меня он заканчивался, я снимала деньги. Ты знал, что можно стать зависимым от экстази? — Я продолжаю, прежде чем он успевает ответить: — Однажды я поймала его на том, что он подсыпал что-то в мой напиток, и он выбил из меня всё дерьмо. Потом, когда я потеряла сознание, он вколол мне что-то и бросил в переулке. Думаю, он планировал вызвать у меня передозировку, но, по-видимому, этого было недостаточно. Именно там Ричард и нашёл меня. — Он привёз меня в больницу и остался рядом со мной. Это было ужасно. Я не уверена, было ли это от экстази в моём организме или от всего остального дерьма, которое использовал этот мудак, но я думала, что умру. Я хотела умереть. Но, очевидно, я выжила.

— Слава Богу за это, — Эрик бормочет слова, но я слышу их громко и ясно.

— Ты должен понять. Ричард был искренне добр ко мне. Он относился ко мне почти как к дочери. У меня было желание угодить ему и сделать его счастливым, чтобы он оставил меня себе. Я действительно чувствовала, что он заботится обо мне как о человеке, и это было прекрасное чувство. Я понятия не имела, что у него всё так запутано в голове. В любом случае, весь смысл в том, что, несмотря на всё, что я пережила — мужчины, отвращение, которое я испытывала каждый раз, когда смотрела в зеркало…

— Тобой манипулировали и… и накачивали наркотиками. Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы выжить, Полли. Это не отвратительно. Поверь мне, я знаю, что такое отвращение. Я знаю, как низко можно опуститься, я знаю, каково это. Я, бл*ть, понимаю это. Ты храбрая, детка. Не думай ни на секунду, что я когда-нибудь смогу смотреть на тебя как-то иначе.

Я продолжаю говорить, как будто он только что ничего не сказал.

— Половину времени, когда я смотрела в зеркало, я даже не знала, кто смотрит на меня в ответ. Но это было так, понимаешь? Когда ты один и у тебя никого нет, ты просто как бы привыкаешь к одиночеству и растерянности. Я не хотела, чтобы в моей жизни когда-либо был другой мужчина, потому что мой послужной список до сих пор был отстойным. Действительно трудно кому-то доверять, когда тебя использовали так, как меня. Но когда я впервые столкнулась с тобой возле клуба, хотя это было всего несколько секунд, я никогда в жизни не чувствовала себя в большей безопасности. Никогда, Эрик. Неважно, с кем я была, неважно, где я жила, неважно, — я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем с тобой.

— Это хорошо, детка, но я подвёл тебя прошлой ночью. Тебе больно из-за меня.

— Нет, это не причинило мне вреда.

Он сглатывает, а затем прочищает горло.

— Что произошло?

— Я собиралась лечь спать после того, как поужинала. Ты был в своей комнате и не выходил оттуда, так что я подумала, что ты злишься на меня или что-то в этом роде. Твой душ работал, а потом я услышала, как разбилось стекло. Я зашла в твою ванную, а ты был… Вода была такой холодной, и я пыталась вытащить тебя из ванны, когда случайно порезалась. В этом нет ничего особенного. — Я взмахиваю рукой в воздухе.

— Для меня это очень важно. Я должен быть тем, кто присматривает за тобой

— Почему?

— Потому что это моя работа.

— Я не твоя ответственность, Эрик.

Его брови сходятся вместе, и прежде чем он успевает произнести речь, которая заставит меня потерять смелость сказать это, я выпаливаю:

— Моя рука не болела. Было больно видеть тебя в таком сильном эмоциональном расстройстве и не знать почему, не знать, как помочь. Не имея ни малейшего представления о том, через что ты прошёл, чтобы понять, что стало триггером к этому (прим. Триггер — дословно переводится как «спусковой крючок»). Это было больно. — Я