– Да-да. И что у вас, как вы думаете?

– Синдром бессердечия! А как только я начала пить сердечные капли, у меня в голове тут же стали возникать целые фразы на иностранных языках. Я даже заговорила с французским акцентом. Правда, Фаечка утверждает, что акцент одесский, но что она понимает, глухая клюшка! Это синдром иностранного акцента!

– У вас были травмы головы?

– У меня постоянные травмы кошелька от этих ужасных цен на рынке! Даже Фая повысила свои расценки, а раньше стригла совсем задешево. Совершенно напрасно повысила, кстати, – она отвратительно стрижет. Вот к этому я и веду!

– К плохой стрижке?

– Нет, доктор, – к моим волосам и депрессии. Ах, у меня такая депрессия, вы не представляете! Просто вообще ничего не хочу. Как позавтракаю с утра – сразу начинаю не хотеть. Это синдром синестезии.

– Разве? Что вас раздражает?

– Да доктор, меня всё раздражает! И меня, и мою больную печень. Я уверена, что она уже зеленого цвета!

– Ваша печень?

– Конечно, ведь этот цвет мне совершенно не идет! Как может такое не раздражать? Я иду, вся такая в красном, но у меня внутри прячется зеленая печень! Это просто выводит из себя! У меня тут же начинают трястись руки, я принимаюсь всё хватать и кидаться предметами… Родственники спорят со мной и осуждают, но мы-то с вами знаем, доктор!

– И что же это, по-вашему?

– Синдром чужой руки! «Тяжелое психоневрологическое расстройство, сложно поддающееся контролю и лечению», – старательно процитировала научную статью пани Стерлигова.

– О! – улыбнулся доктор.

– Пан доктор, я скоро умру, да? Но я никак не могу умереть до зимы – как же мое новое зимнее пальто? Хоть я и купила его на распродаже, но у него чудный воротник, просто чудный! Пан доктор, сделайте что-нибудь, чтобы я дожила до весны и успела как следует поносить мое пальто! Думаю, оно будет модно еще пару сезонов, но столько я точно не протяну. Только если Рафик привезет в свой магазин новую коллекцию из Италии. Мне там никогда не побывать…

– Почему, пани?

– Потому что у меня хронический паранойяльный синдром. Я постоянно брежу какой-то паранойей! Лететь в Италию? Очень страшно! А если стюардесса в самолете продаст мне холодный кофе – а я ненавижу холодный кофе, – я начну чесаться и бредить совершенно нецензурными словами. Вы же знаете, когда обостряется моя паранойя, я всё время чешусь и брежу нецензурными словами.

– Это синдром Жиля де Ля Туретта, – машинально поправил ее доктор.

– Вы думаете, я все-таки не доживу до новой коллекции Рафика? Пан доктор, я должна срочно переписать завещание! Давайте перенесем нашу встречу. И выпишите мне тех желтых шариков – они мне так помогали, так помогали!

– Конечно-конечно, я на сегодня уже всё записал. Рецепт отдадите Анне.

Когда пани Стерлигова выбежала из кабинета, Анна уже протягивала ей лекарство. В пузырьке крайне таинственного вида, с этикеткой на греческом (рекламой острова Крит, переписанной неразборчивым почерком с буклета), лежали желтые шарики аскорбинки.

– Помните, пани, это очень сильное лекарство! – абсолютно серьезно шепнула Анна.

– Конечно-конечно.

Пани Стерлигова вышла из подъезда совершенно счастливая. Ах, какой внимательный доктор! Всё записал, лекарство выписал! Так, теперь нужно успеть на чай к Розе. На трамвае никак, придется ехать на поезде, а потом еще час на автобусе. И как всё успеть?

– Ох, пан доктор! – вздохнула Анна.

– Перестаньте. Это всего лишь еще одна несчастная женщина, которая вместо того, чтобы заглянуть себе в душу, таращится совсем в другие стороны.

* * *

Ну вот как их оставлять без присмотра?!

Только отлучился, как сразу же столько всего напроисходило… Хорошо хоть сами справились, да и Дом помог. А если бы не смогли? Ох, надо, надо срочно подыскивать нового Привратника!

И кстати, что это за посторонние персонажи появились? Ну, дамочка-то просто не в себе, причем не в самом хорошем смысле. Такие в Дом без номера не попадают, а если и попадают, надолго не задерживаются. У нас свои странности. Если вы поняли – хорошо. Если нет – то и объяснять незачем.

А вот к доктору стоит присмотреться. Как его там зовут – Адам? Интересно…

– Девушка, вы прыгаете или так, на вид полюбоваться вышли? Не создавайте очередь!

Лиза отпрянула от края крыши и обернулась. Ну вот. Даже покончить с жизнью не дадут спокойно!

Неподалеку от Лизы, опираясь на трость и добродушно глядя на девушку, стоял мужчина.

– Прыгаю! И какое вам дело! – на всякий случай с вызовом в голосе ответила Лиза.

Но вызова не получилось. Получилось плохо скрываемое отчаяние.

Мужчина равнодушно пожал плечами и посмотрел вниз, прикидывая высоту.

– Вам тогда нужно отойти вон туда, левее. Тут вы не разобьетесь сразу – упадете на железные ящики помойки, видите? Кости переломаете, а жить еще будете. Пару месяцев.

– Какой вы добрый! И не отговаривайте меня!

– Какой уж есть. А вам обязательно разговаривать одними восклицательными знаками?

– Да! – снова с вызовом ответила Лиза.

Но от края крыши отошла. На всякий случай.

Мужчина склонил голову набок и улыбнулся.

– Вы бы пожалели дворников, что ли. Тут убирает бабуля, божий одуванчик. Выйдет с утра во двор с метлой – а там вы, Лизонька. Неприглядное это зрелище, скажу я вам.

– Я вам разве представлялась? – угрюмо спросила девушка.

– Нет. А позвольте полюбопытствовать, какова причина вашего… гм… желания прыгнуть с крыши?

Лиза угрюмо молчала. Мужчина вздохнул.

– Всё понятно. Давайте я сам предположу. Вы расстались с молодым человеком?

Лиза мрачно посмотрела вниз и не ответила.

– Отлично.

– Что в этом отличного-то?

– Ничего, просто так. И теперь вы решили покончить с собой, но как бы не до конца. Чтобы он успел приехать и спасти вас, да?

Лиза красноречиво промолчала и не менее красноречиво покраснела. До самых кончиков волос и, кажется, дальше. В этот момент она показалась себе такой глупой, что немедленно сиганула бы с крыши, только б не думать об этом.

– Что, так заметно?

– Просто вы у меня уже одиннадцатая, Лизонька! – рассмеялся мужчина.

– И что мне теперь делать?

– Ну, мы можем пойти ко мне, выпить чаю, всё обсудить и решить, как быть дальше. Если мои советы вам не понравятся, то я сам провожу вас на эту крышу. Согласны?