Выхожу из комнаты и вижу домашнюю Анну. Она переоделась в симпатичное платье, доходящее ей до колен. Фасон очень напоминает колокольчик, такое же воздушное и голубое. Волосы собраны в хвост, а ножки облачены в носочки с ушками. На мгновение останавливаюсь, чтобы впитать эту картину, запомнить, как должна смотреться женщина в этом доме. Мне она нравится, но наша возрастная разница постоянно меня останавливает. И всё же, чувствуя себя старым извращенцем, я плетусь к столешнице, чтобы наблюдать за тем, как она готовит.

– Тебе помочь? – хотя я никогда этим не занимался, возможно, в далёком детстве, всё же предлагаю ей. – Я могу всему научиться. Что ты готовишь?

– Как насчёт сёмги в сливочном соусе и травами? – она сосредоточено высыпает пакетик замороженных овощей в кастрюлю. В это же время стругает укроп, петрушку, шнитт-лук и базилик. – Уверена, что справлюсь со всем этим.

– Начнём с того, что уже очень поздно, и ты, наверняка, устала. Поэтому я могу помешать что-нибудь, что там необходимо, – встаю со своего места и подхожу ближе к ней. Её маленькое тело при желании потеряется в моем. Чувствую запах её кожи и упиваюсь этим чувством. До чего потрясающее ощущение, меня накрывает волной нежности. Сам того не желая, пальцами убираю упавшую ей на лицо прядь. Она поворачивается, и её губы расплываются в улыбке.

– Ты и так уже мешаешь. Возьми масло, растопи его в кастрюле и добавь муку, затем сливки, – она показывает мне деревянной лопаткой на ингредиенты, которые она уже заранее приготовила.

Послушно делаю, как она сказала, мы достаточно близко, чтобы прикасаться друг к другу. Не знаю, уж намеренно или нет, но от этого нет чувства дискомфорта или помехи.

Анна обжаривает сёмгу на оливковом масле буквально пару минут. Заглядывает ко мне в кастрюлю, пока я сосредоточенно помешиваю соус. Сыпет туда травы, выдавливает сок из лимона и солит. Она всё это делает одновременно, плотно прижимаясь к моему телу, потому что я боюсь сдвинуться, чтобы ничего не пригорело. Но и не буду врать, я с ума схожу от такого контакта с ней. Маленькое тело трётся о моё ежеминутно, приводит всё мои нервные клетки в сплошную истерику. Мягко забирает у меня лопатку, берет за руки и аккуратно наступает на меня, подталкивает в грудь. Широко расставляя руки, я, молча, отхожу, у нас будто своеобразная молчаливая игра. Анна кладёт кусочки сёмги в соус и пробует на вкус. Подаёт лопатку мне, и я слизываю соус.

– Лучше, чем в ресторане, – согласно киваю ей. – Это на самом деле потрясающе. Откуда ты знаешь этот рецепт?

Она смущена моими словами, возможно, не привыкла к похвале. Мне странно, что она ничего не рассказывает о своей семье.

– Мама научила, она любит готовить, – она расставляет тарелки с едой. – Приятного аппетита.

Закрываю глаза от удовольствия, невероятный вкус, мне кажется, каждый кусочек тает во рту. Соус прекрасно сочетается с овощами и рыбой.

– Твои родители здесь живут? – вопрос застаёт меня врасплох.

– Отец давно умер. Мама пару лет назад, – говорю я и откладываю приборы в сторону. – Ответный вопрос. О твоём отце наслышан. Что о втором родителе?

– Они в разводе. У отца новая жена. Моя ровесница, – она смущённо отворачивается. – У богатых свои причуды, ты так не думаешь?

Несколько раз моргнув, я пытаюсь поймать суть, что конкретно она под этим подразумевает.

– То есть, он слишком стар для неё? – собственно, чего я и боялся. – Какая у них разница в возрасте?

– 25 лет, мне кажется это существенно. Не смотри на меня так, – подтверждаются мои мысли о нашей разнице. – Она ничем не занимается, просто сидит на его шее.

Встаю, чтобы налить чай себе и Анне. Она заварила что-то травяное, похоже на смесь мяты и шалфея.

– Видимо, поэтому ты сбежала от них, чтобы показать пример. Или для чего ты это сделала? – приподнимаю бровь, странно наблюдать за её сомнениями. – Ты можешь не отвечать, надеюсь, ты звонишь своим родителям, потому что розыск может внести некоторые коррективы в наши жизни. Если полиция за это возьмётся.

Намекаю ей, чтобы она знала, что делает, потому что небольшая шалость может привести к непоправимым последствиям для нас в целом.

– Мама знает, и если вдруг будут вопросы, она ему сообщит. Она знает, что со мной всё хорошо, этого вполне достаточно, – в её голосе мелькают нотки раздражимости. – Я не хотела быть, как всё. Да, я согласна, что это ребячество. Детский поступок: доказывать кому-то свою позицию, но меня обидели его поступки и слова. Теперь я просто хочу, чтобы он знал, что я могу и без него.

Комкает салфетку в своих руках и кладёт на стол. Подаю ей кружку и сажусь напротив, наши колени соприкасаются, она не убирает ногу, как и я.

– На самом деле, всё сложней, отец немного диктатор. Он отправил меня во Франкфурт открывать филиал. При этом контролировал весь процесс, чем ставил под сомнение мою компетентность перед работниками, изрядно потрепав мою репутацию руководителя. Люди стали сомневаться в моих способностях. Всё доходило до того, что начальники отделов отправляли запрос к нему, спрашивая одобрения в обход меня, – она раздражённо вздыхает. – Естественно я ему об этом сказала. На что получила ответ, что я всё ещё никто. И именно благодаря ему, я сижу в этом кресле. По его мнению, я должна была заниматься не делами фирмы, а растить детей и выйти замуж.

Я уверен, что она сама может со всем справиться, для этого нет нужды в словах её родителя. Тем более, если учитывать, то образование, которое она получила. В Йеле никто не будет держать тебя просто из-за влияния отца или денег. Ум – вот что ценится в первую очередь. А замужество – подождёт.

– Поэтому ты сбежала сюда, – допиваю свой напиток и встаю, чтобы поставить стакан в раковину. Дурацкая привычка теперь уже холостяка.

– А ты? Парни говорят… – она замолкает и водит пальцами по кружке. – Мне неудобно, извини.

Знаю, о чем пойдёт речь, я не полный идиот, чтобы не знать, какие слухи ходят обо мне и Бэт.

– Я родился здесь в родовом имении. Потом переехал в Америку на время учёбы, мама посчитала, что там лучше образование. Лос-Анджелес стал последней моей остановкой, там я делал карьеру. В это же время я женился на Лиззи, – рассказываю спокойным голосом, что было, то прошло. Я могу быть честным с ней.

– Она ушла от тебя к другому? – напрямую спрашивает она. – Прости, что я так…

Ставлю локоть на стол и подпираю подбородок, внимательно слежу за её выражением лица, интересно, как я могу читать эмоции девушки, чувствовать её замешательство и внутреннюю борьбу.

– Я был недостаточно внимательным мужем. Постоянно занимался какими-то своими делами. Не обращал на неё внимание. Тогда я этого не замечал. Но это не единственная причина нашего развода. Просто мы разные. Нас можно было смело назвать «лучшие друзья», тогда и сейчас, – Анна приподнимает брови, как будто сделала свои выводы или сравнила сказанное мной со сплетнями, которые слышала.