задавала раз десять, но на сей раз предварив его версией Сэма Сингха и Лейни Хестия. И только после этого осведомилась: «Так и что случилось?»

Мальчики все подтвердили. Но, в силу природной жестокости, решили кое-что добавить от себя.

— Она сказала, что он с ней это делал, — сказал Марк. — В то утро, кажется. Поэтому у нее кровь шла. Это были не месячные. Поэтому она с катушек и слетела.

— Ага, — добавил Майкл. — Она его назвала насильником. Только и орала, что он ее изнасиловал. Боялась, что опять полезет.

Рыдая от страха, смятения, горя и даже благодарности за то, что собственные ее дети целы и невредимы (или им тоже нанесены душевные раны?), Линда вручила мальчикам игровую приставку и отправилась прямиком к Рее — перепуганная, задыхающаяся и еще слегка охваченная тем, для чего существует специальное немецкое слово, которое означает «обрадованная чужим бедам».

Рея подумала про тело Шелли — его ведь еще могут найти. Подумала про собаку, не тронутую тлением. Выслушала рассказ Линды; подождала, пока суть проникнет внутрь и заполнит всю душу — как вот ползешь по дну темного винного моря и раскрываешься настежь.

* * *

На пятнадцатый день поисков в дверь к Шредерам позвонили представители полиции. Опустив головы, сообщили Рее (Фриц был на работе), что не сумели пробиться в самый дальний туннель, а это последнее место, где может находиться тело Шелли. Потребуется несколько дней на его осушение, прежде чем можно будет возобновить поиски, да и тогда, вероятно, окажется, что он слишком узок. Туда направят самых малорослых ныряльщиков, специально подготовленных для выполнения подобных задач. Если тело не унесло в канализацию, оно может быть только там.

В подобных ситуациях любое ожидание мучительнее ясности. Полицейские предложили Рее организовать поминальную службу. Пора оставить надежду.

Медленно, потому что у нее болело колено, Рея шагнула им навстречу. Поблагодарила за визит. Она успела составить список похоронных бюро, увеличила общую фотографию седьмого класса. Не то чтобы она на это надеялась. Ничего подобного. Тем не менее подготовилась.

Мейпл-стрит наблюдала за этим разговором через окна. Соседи стали свидетелями — значит, в своем горе Рея будет не одна.

24 июля, суббота

Обливаясь потом, обитатели Мейпл-стрит сели в кроватях. Приняли душ, припудрились, надушились, опять вспотели — кожа покрылась душистой корочкой. Оделись в черное. Достали темные костюмы и платья неброских цветов для детей. Уолши вышли заранее. За ними — Хестия, Понти: Стивен, Джил, Марко и Ричард. Так и не помирившиеся Тим и Джейн Гаррисон велели детям определиться, с кем из родителей они поедут. Старший брат Адам решил — с мамой. Младший, Дейв, вообще отказался ехать. Он остался в раскаленной коробке — своей спальне, жалея, что связи нет, игровая приставка не работает, нельзя с головой уйти в «Дэскрафт» и забыть про весь этот ужас. В смысле, про разлад в доме. Не про Шелли: поверить, что ее нет, он был не в состоянии.

Атласы не пришли: Бетани рвало всю ночь. Все шестеро Сингхов отбыли на своей «хонде-пилоте», у каждого из детей в наушниках играла музыка с собственного планшета. Питер Бенчли не поехал, смотрел с чердака. Доминик и Линда Оттоманелли постучали в дверь дома № 118, Шредеры и Оттоманелли собрались на крыльце. Взрослые накануне слишком долго смотрели кино, поэтому надели солнечные очки, а еще оправлялись от похмелья. Потом они пошли к машинам, чтобы ехать цугом.

Им нужно было миновать дом Уайлдов. Фрицик поднял кусок кварца толщиной сантиметров пять. Тускло-молочный, из тех, которые блестят только на разломе. Метнул его сильной рукой раннинбека. Камень срикошетил от входной двери и упал обратно к его ногам.

В первый момент все молчали, опешив.

— Дурака не валяй, — наконец сказала Рея. — При свете-то дня.

Входная дверь открылась. За решетчатым экраном стояла беременная Герти. Рядом с ней — Арло.

Рея подняла тот же самый камень. Стерла с него грязь и битум и положила в сумочку — в качестве задумки, которая должна вызреть, перебродить.

* * *

Уайлды проводили глазами последнюю машину, уехавшую на поминальную службу по Шелли. Вновь они оказались за бортом. Плюс на сей раз еще вроде как и виноватыми.

— Давай проведем службу здесь, — предложил Арло, думая о том, какую жизнь прожил его отец, о всех похоронах своих буйных друзей. Хоронили, как принято у наркоманов, — церкви и гробы побоку. — Пусть каждый принесет какую-нибудь значимую вещь, по которой видно, как он относился к Шелли. Тащите сюда.

Никто не сдвинулся с места.

— Ну, что-то, что вам о ней напоминает и с чем не жалко расстаться.

Первым наверх ушел Ларри, за ним Джулия. Герти осталась. Арло вел себя храбро, хотя на деле и трусил: поцеловал ее в губы, хлопнул по заднице. Крепко и с нужной долей сексуальности.

— Ну! Неси свой вклад.

Встретились снова в прихожей.

— Ладно, — сказал Арло, открывая коробку из-под сигар «Монте-Кристо». Из нее сладко пахло. — Я первый.

Он положил в коробку свою губную гармошку. Расставаться было жалко — ее подарил Дэнни Лас-сон еще в те времена, когда существовала их группа. Но эту гармошку он всегда давал Шелли, когда она оставалась у них ночевать. Последняя песня, которую они с Джулией и Шелли разучивали вместе, называлась «Лондонские оборотни».

Следующим оказался Ларри.

— Ты уверен? — спросила Герти. — Насовсем отдаешь.

Ларри кивнул:

— Она иногда была плохая, но нельзя, чтобы она осталась одна…

Он положил в коробку своего робота, вымытого дешевым шампунем.

Настала очередь Герти. Она сняла с шеи жемчужную подвеску. Ее мачеха Чири («Называй меня Чири, дорогуша!») забрала себе все короны и трофеи, так что, помимо обручального кольца, это было единственное ювелирное украшение Герти. Она собиралась когда-нибудь подарить его Джулии.

— Это как, расточительство? — спросила она у Арло, держа подвеску над коробкой.

— Нет, — ответил он.

Герти крепко сжала подвеску в руке. В последний раз. Потом отпустила. Столько лет она трудилась, собирая поштучно те кусочки их бытия, которые теперь их окружали, так что расстаться с одним из них было даже приятно.

Все опустили глаза. Дары невообразимо прекрасные, намерения — очень личные и сокровенные; им даже было не жалко, что они не попали на службу. Шелли столько раз у них ночевала. Все их знакомство протекало на этой улице, так что и поминать ее здесь казалось уместным.

Теперь все повернулись к Джулии — она стояла с пустыми руками. Правая все еще побаливала, синие швы рассосались не до конца. Собака, сказал им врач в