Он перехватил мою руку, вложил в свою и второй ненавязчиво прикрыл сверху, похлопав ресницами.

– Милана, удрать не сможешь, – сказал тихо, – выкладывай свою версию происходящего и двинем дальше.

Я рассказала ему всё. Про измены Олега, про то, как Маринка потащила меня на ферму, про мост, про Максима, про несчастную овцу в овраге, про Ирму, про псевдоперелом подруги, про амбар конопли, про следователя и даже про то, что муж не даёт развод. Старалась быть краткой, подробностями не сыпала и о своём зуде в интересных местах при виде Максима умолчала, как и о том, что некто надавил на следователя через его начальство.

Он внимательно слушал, кивал, поглаживая мою вспотевшую от напряжения руку, не перебивал и вопросами не докучал, при упоминании амбара поморщился, а в остальном остался вполне спокоен, вменяем и военных действий не помышлял.

– Всё, – пискнула, заглядывая ему в глаза.

– Не, ну Олег, конечно, козёл! – сказал возмущённо и видно было, что паясничает. Я враз перестала бояться и скривилась, буркнув:

– Безрогий.

– Ну походу у тебя ещё полно времени ситуацию исправить, – хохотнул в ответ, – давай на выход, прогуляемся.

– Что? Куда? – я слегка запаниковала, на всякий случай ухватилась за ремень обеими руками, округлила глаза и заявила: – Не пойду.

– Не, ну дело твоё конечно, – пожал плечами Вася и вышел. Захлопнул дверь, потом снова открыл и спросил невзначай: – Кстати, ты помнишь, что тачка ворованная?

– Да блин, Вася! – рявкнула, нервно отстёгиваясь и выходя.

Макаров хитро улыбнулся и кивком указал в сторону посадки.

– Пошли, Зорька.

– Пастух, блин… – проворчала недовольно и засеменила рядом. – Куда идём-то?

– Да тут близко, – отмахнулся беспечно. – Пара километров лесом, потом вплавь через речку, ещё немного по полю и где-то там я бросил свою тачку.

– Издеваешься? – вздохнула, пытаясь не отставать от него.

– Самую малость, – хмыкнул в ответ, – ты так забавно ведёшься, ну прямо святая простота. Что довольно странно, учитывая, в чьём доме ты провела свою юность.

– Марина рассказала? – спросила хмуро, а он хмыкнул:

– Все, кому надо, и без Марины Николаевны в курсе. Ты личность известная, что называется, в определенных крагах. Поэтому до сих пор спокойно перемещаешься в пространстве. И о том, что вы с моей бывшей супружницей большие подружки, тоже все прекрасно осведомлены.

– То есть, – нахмурилась ещё сильнее, – Марину искали из-за меня?

– Ну, чисто технически, её-то на ферме не было, когда всех перестреляли к чертям. Но была ты, а вы тесно общаетесь. Даже слишком, если брать в расчёт твоего муженька, но это, как говорится, дело вкуса. И если бы сразу догадались мне позвонить, я бы сейчас не выслушивал её нытьё круглые сутки. Однако, вы обе умны исключительно там, где не надо, так что моя доля – страдать.

– Вась, не ной, а? – разозлилась неожиданно. – Это для тебя ситуация обыденная, а мне до сих пор все эти люди в кошмарах снятся. И вы развелись, с какой стати кому-то из нас должно было прийти в голову тебе позвонить?!

– Ладно, не бухти, – пошёл на попятный Макаров. – Ну, развелись… и что? Люди-то не чужие. Разберемся… а ты чё хромаешь-то?

– Да как тебе сказать! – съязвила в ответ и бросила на него гневный взгляд.

Лучше бы под ноги смотрела. Нога провалилась в небольшую ямку, я успела лишь пикнуть и рухнула на четвереньки.

– Милка, скажи «му», – брякнул Вася, а я расплакалась, опустилась ещё ниже и припала лбом к земле. – Да блин… – присел рядом и коснулся моего плеча, спросив осторожно: – Чего ноешь-то? Больно?

– Запарил со своими шуточками! – взвилась, скидывая его руку и приподнимаясь на руках. Задрала голову и повторила злобно: – Запарил!

– Ну так это… не виделись давно, накопились. Давай, поднимайся. Я прямо чувствую, как с каждой минутой пустеет бутылка в руках Марины Николаевны.

– Руку дай, – проворчала, вставая на колени. Вася рывком поднял меня, я осторожно наступила на ногу и скривилась: – Ну, дальше, походу, без меня.

– Только не говори, что сломала, – поморщился Макаров, – у меня на гипс аллергия, как оказалось.

– Вывих. Но надо вправлять. Умеешь?

– Могу только вторую выдернуть, для симметрии, – обрадовал Василий, а я стиснула зубы. – Не злись, Милка, не моя вина, что ты такая неуклюжая. Доедем до травмы, делов-то. Иди сюда, – протянул ко мне руки, а я отшатнулась и поморщилась. – Понял, – хмыкнул, криво усмехнувшись, – тогда топай сама. Немного осталось.

Пошёл вперёд, а я осталась стоять, не зная, как сие осуществить. На ногу встать не могла, нужна была, как минимум, какая-то опора, Вася удалялся, а я вновь заплакала, теперь уже от безнадеги, и крикнула ему в спину плаксиво:

– Вась, не бросай меня тут!

– То брось, то не брось! – возмутился, разворачиваясь. – Женщины! – подошёл, сурово хмурясь, без лишних разговоров взял на руки и понёс, старательно обходя низкие ветки.

– Не тяжело? – буркнула, испытывая неловкость.

– Не переломлюсь… – проворчал в ответ.

– А может попробуешь вправить? Там просто дернуть…

– Нет уж! – заявил убежденно. – Это не по моей части.

– А в травме документы потребуют…

– Тогда поедем не в травму.

Вышел из посадки, повертел головой и уже бодрее зашагал по утоптанной просёлочной дороге. Через пару минут я увидела машину, глядя на которую стало очевидно, что Вася все же не бедствует, он открыл дверь, подперев мой зад коленом, усадил на заднее сиденье и бросил беглый взгляд на ногу.

– Хера се раздуло, – вынес вердикт, а я обмякла на сиденье. – И чё, не больно?

– Больно, конечно, – удивилась вопросу, а он завис, задумавшись.

– Странно… – пробормотал, захлопнув дверцу.

Сел за руль и поехал в своём стиле, а я стиснула челюсть, торопливо пристёгиваясь и хватаясь за всё, что только можно, в попытке обездвижить себя. К концу поездки я покрылась испариной, нога ныла и дергала, но говорить ему под руку я поостереглась. Вася шутил, подкалывал и большую часть времени выглядел вполне безобидно, но мотивы его могли быть не так прозрачны. Хотелось просто оказаться в одном помещении с Мариной и