– И зачем ты его доводишь? – спросила я со вздохом, а Марина взвилась:

– Не знаю! Бесит! Вот ровно то же, что и у тебя. Не понятно на кой хер женился, стоически тянул лямку и в конечном итоге подал на развод!

– Я думала, вы обоюдно задолбались собачиться, – я подняла бровь, а Марина поморщилась:

– Из-за этого я завела кота. Разбавить. А про развод первым заговорил он.

– Ты не рассказывала…

– А чего тут рассказывать? После очередной попойки, ты, кстати, тоже была, утром просыпаемся и он мне сходу – давай разведёмся. А у меня и без того башка трещит. И отмахнулась – давай. Ну он по-быстрому адвоката нанял, по-быстрому все оформил, отдал все, на что я пальцем ткнула, печать в паспорте аннулирующую предыдущую получил и умотал в неизвестном направлении.

– И чем мотивировал такую поспешность?

– Выразился коротко и ясно – я так больше не могу, – передразнила его Марина, – а чё не могу? Нормально жили. Ну, собачились, и что? Зато как мирились… в общем, обидно мне было, потому и молчала. Не могу сказать, что я прям страдала, скорее самолюбие задело, чем тонкую душевную организацию, в общем, не везёт мне с мужиками, – закончила неожиданно, а я пожала плечами:

– Как знать, – Марина махнула рукой, а я поднялась, сказав деловито:

– План такой. Найти Ваську. Подытожить. Допить.

– Принято, – кивнула серьезно, – приступай.

Васька сидел на том же месте, что и мы с Мариной, курил, смотрел вдаль и отлично слышал весь разговор, сказав, едва я открыла входную дверь:

– Сейчас приду.

Я подошла и плюхнулась на плетёный диванчик рядом с ним, взяв его под локоть и сказав честно:

– Вася, когда ты злишься, мне страшно.

– Я помню, – ответил серьезно, – поэтому вышел успокоиться.

– Маринка разоткровенничалась сегодня…

– Потому что нехер вино разбавлять коньяком, потом опять вином и опять коньком, – сказал ехидно. – Даже меня с такого вынесет. И, судя по голосу из окна, когда мы вернёмся, её бренное тело нужно будет доставить из пункта «А» в пункт «Б».

– Она с утра, чтоль, начала? – скривилась, повернувшись к нему.

– Она не прекращала с того момента, как я её привёз. Горе топит, а я стеклотару только вывозить успеваю. Ты думала я шучу про коньяк?

– Обижена она на тебя, Вась… – заметила пространно.

Вася был спокоен и миролюбив, а коньяк догнал и меня, стирая из памяти данное некогда обещании не быть пятым колесом.

– Да понятное дело… – сказал тихо, поморщившись, – ну а я что… сказал, как есть. Только в себя начал приходить и опять снова здорова, – сжал пои пальцы и хмыкнул: – Ты коньяк буквально за воротник заливала? Руки – лёд.

– Да чёт зябко, – буркнула, убирая руку, – пойдём в дом?

– Иди, я сейчас, – сказал сквозь зубы, а я поторопилась убраться.

Ваську я всегда считала другом. Ну, на сколько это было возможно. Свой в доску, легко всё, просто, понятно, но чёртов коньяк и его ничего не значащее прикосновение внезапно направили мои мысли в опасное русло. Я потерла руку, которой он коснулся, о джинсы, стараясь избавиться от навязчивых и совершенно лишних ощущений, прошла на кухню и с удивлением обнаружила Марину в сознании. Глаза открыты, взгляд задумчив, вторую бутылку не открыла. Посмотрела на меня как-то странно и поднялась.

– Пойду-ка я прилягу, – сказала медленно.

– Ну, здрасьте! – воскликнула я возмущённо. – А думать?

– Я уже сегодня столько надумала… с меня хватит… – ответила меланхолично. В дверях встал Вася, Марина слабо улыбнулась ему, а когда подошла, похлопала по груди, сказав тихо: – Поняла, Вась. Херня-с.

– Херня-с… – повторил, скривившись. Поцеловал её в макушку и шикнул: – Двигай спать, панда очковая.

Поговорили на своём языке, я послушала, ни черта не поняла, но с вопросами решила не лезть, устроившись за столом и заговорив:

– Итак, у нас некая фирма, два партнера, ненавязчиво тыкающие друг на друга пальцами, один амбар конопли, её розничная продажа из-под полы и несколько убийц, без зазрения совести перестрелявших кучу народу с неясной целью.

– Типа того, – кивнул Вася серьёзно. Сел на стул рядом и открыл бутылку коньяка. – Много там в амбаре было?

– По итогу – куча на голову выше меня и где-то три метра в диаметре.

– Да это херня, – нахмурился Вася и замер, так и не разлив коньяк, – это дерьмо пока высохнет, ничего толком не останется. Малолеткам толкать самое оно, но чтобы ради такого убивать – явно перебор. Нет, этим нужно было что-то другое. Маринка сказала – искали человека.

– А я так и не спросила, что она слышала и видела… – вздохнула, пододвигая к нему свою пустую рюмку.

Вася опомнился, разлил и бахнул бутылку на стол, сказав ворчливо:

– Да ни черта она не видела. Голоса, выстрелы, беготня, что толком орали так и не сказала, но уверена была абсолютно – искали кого-то конкретного.

– У тебя есть знакомый, который может взломать телефон? – спросила задумчиво.

– Само собой, – ответил без самодовольства, обыденно так, мне даже стало стыдно, что у меня – нет. – Нахрена?

– Данислав и Владлена, – ответила так, как будто он сразу должен был все понять, и он, на удивление, кивнул утвердительно, подняв рюмку. Мы выпили, меня слегка передернуло, Вася поджал губы, наблюдая за мной и с трудом сдерживая смешок, я положила в рот дольку лимона и скривилась ещё сильнее.

– Как не умела пить, так и не умеешь, – всё-таки хохотнул, а я вытащила изо рта лимон и сунула вместо него колбасу.

– Я любитель, – ответила с набитым ртом, – профессионал уже в отрубе. А тот, кто сообщил тебе, что Марину ищут, не сказал – кто?

– Это не так работает, – хмыкнул с улыбкой, – сарафанное радио, концов не сыскать.

– Никак понять не могу, если её ищут, то зачем? Допросить?

– Ну или просто грохнуть, – пожал плечами невозмутимо.

– Не очень-то ты переживаешь за неё… – буркнула в ответ.

– Потому что она дрыхнет, считай, через стенку, – ответил с укором. – Не пытайся на меня всех собак повесить, я в