Выходя из замка, граф потянул воздух носом. Запах Элизабет тонкой прозрачной дорожкой убегал на задний двор и обрывался за высоким забором, калитка которого уходила в лес.

Хм, плохо спряталась, девочка, и если бы не приступ, что немного ослабил его желание по отношению к этой куколке, то он непременно бы нашел ее… Щелчок, и дверь мобиля открылась перед Габриэлем. Нет, думать о ней никак нельзя. Иначе… между ног тут же завибрировала похоть. Член, будто отдельная часть организма, не принадлежащая своему хозяину, налился тяжестью, и ширинка брюк показалась сейчас ох какой лишней.

– Жирная задница тролля! Если я сейчас не уеду, то найду и затрахаю эту девку до смерти, – делая немало усилий над собой и своей похотью до тела этой стихийки, граф все-таки залез в аэромобиль и, задав скорость на предельной отметке, нажал пуск. Мобилю понадобился всего лишь миг, чтобы сорваться с места и исчезнуть в сумрачной дымке занебесья.

Выйдя из аэротакси, Элизабет затравленным зверьком огляделась по сторонам. В небе уже вовсю сверкали, перемигиваясь между собой, зеленовато-голубые звезды. Двуликая луна только начинала подниматься над высокой горной грядой северного Плеуданта. Горные макушки серебрились в свете луны, нагоняя на девушку внутреннюю дрожь. Отчего-то вспомнились страшилки про диких оборотней и нежить, которые так любили рассказывать со включенным маячком-путевичком, запертым в прозрачной колбе, девочки под одеялом в сиротском доме.

Тревожно сглотнув, Элизабет, насмелившись, сделала шаг к украшенной витой ковкой калитке.

Вход во внутренний двор Академии был снабжен не только калиткой, но и охранником, через которого нужно было пробраться.

Подойдя к сторожке, девушка, сильно зажмурив глаза, несмело стукнула в дверь.

– Эт-то что за чудо-юдо, гремлин меня побери?

От скрипучего голоса Эль вздрогнула и распахнула глаза.

– Ты к кому на ночь глядя, а?

– Дядь, опоздавшая я, – Эль закусила внутреннюю сторону щеки до боли. Так, чтобы в глазах появился жалостливый блеск, и в уголках капельки слез заблестели. Для натуральности еще и глаза чуть выпучила.

Это был тот взгляд, противостоять которому невозможно. «Взгляд брошенного котенка» в сиротском доме был визитной карточкой Эль, против него даже строгая нянька-Грэми была бессильна и всегда все спускала девочке с рук. Вот и сейчас не прошло и полминуты, как старик уже выполз из своей конуры и, заботливо оглядев девушку, прицокнул языком.

– Да, где ж ты так задержалась, милая? Все ли у тебя хорошо? Дрожишь вся. Замерзла? – он подхватил Элизабет под локоть и повел к входу.

– Да немного, дядь, замерзла, а так все хорошо. Нечаянно свалилась в проточную канаву, которую в парке прокопали, – краснея (хорошо, что в темноте было не заметно) от кончиков пальцев ног до кончиков волос на голове, придумывала она на ходу правдоподобную историю.

Ведь дед-то не дурак, сразу понял, что не так что-то с Элизабет.

– А я и гляжу, одежда на тебе почему-то мужская, и запутался потому, не понял, отчего это на девчушке не платье надето, – вновь зацокал языком, а щеки Элизабет от смущения полыхнули ярким румянцем.

Это он еще не знает, что под мужскими штанами и пиджаком девушка совершенно голая. Себастиан любезно поделился с Элизабет своей одеждой, за что она была ему очень признательна. И когда, продрогшая до костей, она переодевалась в чистую не рваную одежду, даже и не думала, как будет выглядеть, когда вернется в Академию. И о том, что нужно было бы оставить хотя бы пиджак от своей формы, тоже не подумала.

Охранник поднес кристалл-ключ к калитке, и та, бесшумно открывшись, запустила их во двор.

– Спасибо, дядь, – тоненько пискнула Элизабет.

– Да не за что, деточка, главное, что все обошлось, – буркнул в бороду привратник и развернулся, чтобы уйти, но Эль схватила его за руку.

– Дядь, только ты, пожалуйста, не говори никому, что я пришла поздно, – просяще проговорила девушка.

– Дык я-то и не скажу, милка…

У Элизабет отлегло на душе.

– Ты, главное, в тени держись, чтобы маяки тебя не заметили, – перед тем, как скрыться за дверью сторожки, предостерег охранник.

– Хорошо, спасибо!

Вовремя он это сказал. Элизабет и так боялась до чертиков, что ее кто-то может заметить, а сейчас так и вообще ее одолела оторопь. Но деваться было некуда. Окинув взглядом задний двор, заметила, что на площадке для мобилей, стоят несколько черных аэров, значит, в Академии еще кто-то есть из преподавателей. Определив примерный путь до входа в хозяйственный кампус, Эль судорожно вдохнула побольше воздуха в легкие и сделала первую перебежку. От страха того, что ее могут увидеть, адреналин в крови зашкаливал. Кровь гулко бухала в ушах. Укрывшись под низкими ветками плакучей ивы, Элизабет присела на корточки и жадно задышала, глотая прохладный воздух. Переведя дыхание, она уже хотела было выйти из укрытия, чтобы переместиться под следующее, как услышал щелчок открывающегося замка на аэромобиле. Под ложечкой засосало от страха. Девушка вжалась в тонкий ствол и постаралась представить, что превратилась в гладкую кору зеленого деревца.

– Декан Родарик, прошу вас составить мне компанию, – услышала Эль знакомый голос.

Но вспомнить, кому он принадлежит, так и не смогла, слишком потрясенная происходящим. Мысли Элизабет никак не хотели задерживаться в голове. Только животный страх быть пойманной сейчас занимал все ее чувства.

– Да, – усталый голос ректора донесся до нее будто сквозь вату, – пожалуй, я соглашусь. Сегодня был поистине трудный денек.

– А вот с этим согласен, и если бы не подоспевший вовремя профессор, не думаю, что мы бы справились, – заметил «знакомый голос», а у Эль в горле пересохло.

Стоило только услышать знакомое «профессор», и тут же мысли, как по мановению палочки, потекли в нужное русло.

«Интересно, про какого профессора сейчас идет речь? – возник первый вопрос, в возбужденном мозгу девушки. – Хм, ну, что ты волнуешься? Уж точно не о том, который тебя выгнал из своего замка».

Последняя мысль горечью застряла в горле. Конечно, Элизабет стоило порадоваться тому, что профессор отпустил ее. Но это никак не умаляло тот факт, что переспать ей с ним все же придется, заклинание-то никуда не делось, а только все приближало девушку к тому дню, когда Радужный Цветок поглотит ее сущность, если она не исполнит то, что было на него загадано.

Как же она ненавидела своих одногруппников за это! Разве можно так просто распоряжаться жизнью других людей? Девушке казалось, что этот вопрос ее теперь будет мучить до скончания дней.

– Да, вы правы Савиан, если бы дос Аньес не подоспел вовремя, не знаю, чем могло бы все это завершиться.

Элизабет сидела не живая ни мертвая. Что это значит? О чем вообще декан говорит? Сердце колотилось в груди настолько сильно, что ей казалось, оно сейчас выпрыгнет наружу, или того хуже, господа услышат ее. И тогда ей точно конец.