Южное тепло трескалось, осыпалось, как пересохшая глина. Плотный сумрак пасмурного утра настырно пробивался сквозь веки. Хальвдан проснулся, почувствовав, как что-то щекочет нос. Он провел по лицу – это был русый локон девчонки, что спала, прижавшись к его боку. Теплая и почти незнакомая. Как же ее имя? Да какая разница…

Хальвдан отодвинулся и перевернулся на живот, опустил ладонь на холодный пол. Это отрезвляло, возвращало в реальный, свободный от хмельного дурмана мир. В виске тихо и назойливо ныло. Пожалуй, вчера в харчевне он слегка перебрал, и даже его стойкое против похмелья тело теперь отказывалось просыпаться, мышцы были словно из войлока. Поганое все-таки у Горяя пиво: совсем он распоясался после того, как в его заведении перестал появляться княжеский воевода. Раньше не позволял себе угощать важного и редкого гостя таким пойлом. А теперь – запросто. Заматерел, страх потерял.

Пойти бы размяться, да не охота.

Медленно Хальвдан снова повернулся к девушке. Тонкое одеяло сползло с ее чуть угловатого плеча почти до самой талии, открыв небольшую острую грудь. Молода, но дело свое знает хорошо. Выдержала ночью злой напор Хальвдана и даже не пискнула. Хотя за те деньги, что были ей обещаны, терпела бы и до утра. Но не пришлось: хмель сделал свое дело. Странно, что вчерашний выбор пал именно на нее. Ведь кругом сновало, помнится, много гораздо более сочных девиц. Теперь сложно было понять, что в ней приглянулось. Лицо почти совсем детское и к тому же некрасивое, тело – ухватиться толком не за что.

Не то что Малуша, хоть та и надоела до оскомины. Но однажды с ней все перестало быть просто. Служанка стала мнить себя едва ли не его невестой, задираться с другими женщинами, а то и с мужчинами. И не столько потому, что потребовал Драгомир, а по собственной воле Хальвдан решил это прекратить.

Возможно, он еще подумал бы, стоит ли поспешно и в столь резких выражениях рвать с женщиной, которая по первому зову готова была согреть его постель, но случилось то, от чего Хальвдан бежал многие лета, как от холеры. И чему поддался так скоропостижно, что и сам поначалу не заметил.

Он постыдно увлекся девушкой, которая, по всему, и знать-то его не хотела, хоть ее безразличие, похоже, относилось ко всем мужам в детинце. Это произошло в тот самый миг, когда он обернулся и первый раз увидел Младу на ристалище. Пришлую девчонку, которая одним взглядом холодных зеленых глаз будто резала на куски и слова не могла сказать без дерзости. К тому же мнила о себе пес знает что. Ловкая, гибкая, как куница, но твердая, как сталь. Криг’хэррэ – по-другому и не скажешь.

Она раздражала его неимоверно. И влекла так, что ломило в мышцах.

Едва не вместо приветствия Млада влепила Хальвдану пощечину да еще и мечом наверняка не отказалась бы пощекотать, если бы не вмешался Бажан. Хотя, чего скрывать – это он заслужил. Потому что повел себя, как последний остолбень. И осознать бы, отступить, присмотреться, но он продолжал совершать одну глупость за другой. А когда вопреки приказу князя и всем мыслимым правилам настоял на том, чтобы отправить Младу в разведку, то и вовсе признал свое перед ней бессилие. А ведь грозился прогнать и даже пытался это сделать. Но она только въедалась в мысли все сильнее. И не покидала их даже после отъезда.

Это было похоже на какую-то хворь. Впору к Лерху идти.

Только вместо этого Хальвдан оказался в харчевне Горяя этой ночью. Хоть не к лицу воеводе, уже давно вошедшему в те лета, когда наследников растят и подают пример отрокам, слоняться по постоялым дворам и искать женских ласк за деньги. За это в городе с утра бабы хорошенько перемоют ему кости. Но вчера ему было плевать. Он самозабвенно глушил в пиве и оголтелом внимании девиц злобу на самого себя да чувство вины за то, что толкнул Младу на опасное задание.

Пожалуй, последний раз он так по-скотски напивался в тот день, когда узнал, что потерял девушку, любившую его, и, наверное, любимую им. Хоть малодушно отказывался себе в этом признаваться.

Орхона. Это имя – то малое, что осталось от нее. Еще упрек ее отца, ариванского вельможи Вархана, который не простит Хальвдана, верно, никогда. И обрывки воспоминаний, пронизанных жарким солнцем. Их за почти шесть лет он сумел загнать в самые далекие уголки памяти. Да и сейчас ни к чему ворошить.

Отогнав от себя неприятные мысли, Хальвдан чуть приподнялся с постели и дотянулся до стоящего на столе резного кубка. Отпил прохладного и вместе с тем горячего ариванского вина, что так кстати привез седмицу назад знакомый купец. Боль в виске чуть унялась. Однако во рту еще остался горько-кислый привкус скверного пива. Пожалуй, хватит на весь день маяться.

Это ж надо – надраться из-за девки! Хорош воевода, что сказать.

Хальвдан резко поставил пустой кубок на стол, но тот покачнулся и, брякнув, упал на пол. Девушка рядом пошевелилась, протянула руку, пытаясь обнять, но не дотянулась. Еще чего! Похоже, возомнила себя невесть кем. В этом все женщины: даже шлюха, и та не спешит убраться после сделанной работы, да еще и ластится спросонья.

Хальвдан встал и оделся под чуть сонным взглядом гостьи.

– Тебе пора, – отстраненно произнес он.

Девушка почему-то обиделась: резко поднялась с постели и с видимым раздражением натянула одежду, наспех заплела косу. Буркнула недовольно:

– Расплатиться не забудь.

– Не беспокойся, не с бродягой ночь провела, – Хальвдан усмехнулся и нарочито громко припечатал на стол несколько серебряных монет. – Этого достаточно?

Девушка бросила на деньги короткий взгляд:

– Да.

И ее лицо тут же посветлело от столь щедрой награды. Пожалуй, ей теперь целую луну отдыхать можно. Хальвдан позвал отрока, чтобы тот вывел девицу из детинца как можно более незаметно. Хотя, как ни скрывайся, а Драгомир все равно узнает. Люди начальника стражи Вигена не дремлют: вездесущие, всевидящие. Запрет на то, чтобы водить в дом шлюх, князь озвучил давно. И до тех пор, пока рядом была Малуша, Хальвдану не стоило никаких усилий его исполнять.

Но вчера настроение было уж очень паршивое, как и все последние дни. А после харчевни он вообще плохо что-либо помнил. Будто не своими ногами до детинца шел.

Когда вернулся отрок, опасения Хальвдана подтвердились. Мальчишка выглядел загнанным и расстроенным.

– Князь приказал явиться в чертог немедля, – отчеканил он и отступил к двери.

– Так уж прям и приказал?.. Немедля?

Отрок с серьезным видом задумался, задрав глаза к потолку, и кивнул, не разгадав издевки в голосе Хальвдана.

– Даже поесть с утра не даст… – нарочито тяжко вздохнул тот и поднялся с постели, где уже успел слегка задремать.

Отрок, наблюдая за ним, пожал плечами. Хальвдан, пытаясь придать себе более подобающий случаю вид, поправил рубаху, застегнул пояс с висящей на нем секирой и, кое-как расчесав пятерней волосы, пошел за мальчишкой. Если князь собирал воевод в зале, а не в своей светлице – значит, дело серьезное. Значит, будут долгие речи, а то и споры.