– О, я склонна колебаться в выборе религиозной системы, – сказала она с легким акцентом штата Висконсин. – Сейчас я изучаю все сразу, может быть, через некоторое время приму решение, что положить на свою тарелку и съесть.

Я улыбнулся, стараясь ее подбодрить.

– Подходим к религиозному шведскому столу? Это хорошо, да пребудет с вами гармония. Но как вы отнесетесь к людям, которые ищут определенную книгу, посвященную религии, которая вам чужда?

– Ну, я придерживаюсь позиции невмешательства – вы знаете, живи и давай жить другим. Меня совершенно не тревожит, если кто-то почитает Богиню, или Аллаха, или Летающего Макаронного Монстра – все они ищут божественное внутри и снаружи.

Я бы взял ее на работу, основываясь исключительно на здравом подходе и самоанализе, но она еще интересовалась травами – настолько, что могла быть опасной, но достаточно, чтобы имелся шанс ее многому научить. У меня возникло видение: она и Перри управляют магазином без меня в течение нескольких дней, а мы с Грануаль стараемся восстановить землю вокруг Хижины Тони.

– Вы приняты, – сказал я ей, и ее крупный рот расплылся в огромной улыбке. – Вы начнете с минимальной ставки, увеличенной на три доллара, но если справитесь с аптекарской частью работы, я через месяц удвою ваше жалованье.

Она была заметно взволнована, и это сделало заполнение официальных бумаг не таким скучным. Сначала она не знала, как относиться к Перри, но все пошло хорошо, стоило ему улыбнуться, чтобы доказать, что он вовсе не холодный гот, каким казался.

Я уговорил Грануаль задержаться со мной на некоторое время после работы, пообещав, что она сможет задать мне любой исторический вопрос и я расскажу ей все, что мне известно. Я полностью ввел ее в курс дела, сообщил, что ей нужно будет отвезти меня в аэропорт, чтобы встретить Лакшу, если и когда она позвонит, а еще нам предстояло непростое дело – пить ирландский виски с вдовой.

– А что в нем такого сложного? – спросила Грануаль.

– Ничего. Я пошутил. Вдова тебе понравится.

Хотя Грануаль уже видела вдову, а та ее, но формально я их не знакомил. В то время Грануаль делила свой череп с Лакшей, а вдова наблюдала за оборотнями, которые приводили в порядок ее двор. Мысль о том, чтобы их познакомить, заставляла меня нервничать – я опасался, что они друг другу не понравятся. Однако мне следовало бы понимать, что беспокоиться не стоило. Миссис Макдонаг была невероятно гостеприимна ко всем, кто не являлся англичанином, тем более если речь шла о рыжих веснушчатых девушках с ирландским именем Грануаль.

Представляя ее, я сразу же сказал, что она работает в моем магазине, чтобы вдова не сделала преждевременных выводов, к которым склонны пожилые граждане – мол, молодые мужчины и женщины только и делают, что занимаются громким акробатическим сексом, стоит у них появиться такой возможности.

– Значит, Грануаль известны все твои секреты, Аттикус? – Вдова подмигнула мне, когда мы сели и чокнулись стаканами со старым ирландским виски.

Таким хитроумным способом она намеревалась узнать, можем ли мы разговаривать открыто.

– Да, Грануаль знает, насколько я старый. Она и сама собирается стать друидом, так что мы можем говорить о чем угодно.

– Она станет друидом? – Вдова удивленно посмотрела на Грануаль. – Но разве ее не воспитывали как правильную католичку?

– Я ни в чем не являюсь правильной, – ответила Грануаль. – А специализация на философии быстро превращает любую уверенность в бесконечные сомнения.

Именно такие наблюдения и заставляли меня восхищаться своей ученицей. Философская степень Грануаль компенсировала то, что она слишком поздно начала брать у меня уроки. Ее разум не потерял гибкости, и она очень быстро училась понимать трудности, которые появляются в современном мире у всякого человека, пользующегося магией и исповедующего языческие верования.

Мы провели время в приятной беседе, пока не зашло солнце, после чего я предложил вернуться домой за Обероном. Я сел на велосипед, а Грануаль покатила за мной в своем голубом «Шевроле Авео». Пока Грануаль поднимала Оберону настроение, почесывая ему живот на крыльце, я позвонил Лейфу.

Он не стал тратить время на проявления вежливости и даже не поздоровался.

– Ты не изменил своего мнения относительно Тора? – сразу спросил он.

– Хм-м-м… нет, – ответил я, и он тут же повесил трубку.

Вероятно, на моем лице появилось огорчение, потому что Грануаль спросила, что случилось.

– Складывается впечатление, что мой адвокат настроен сегодня особенно кровожадно, – ответил я. – Возможно, наши теплые отношения подошли к концу.

– И ничего нельзя исправить?

– Ну, нет, едва ли я могу отправить ему в подарок коробку с шоколадками. И вряд ли мне следует посылать ему людей на обед. К тому же я не могу сделать то, что он от меня хочет.

– О чем речь?

– Убить бога грома.

Прежде чем Грануаль успела ответить, зазвонил зажатый в моей руке телефон. Номер был незнакомым.

– Я уже в городе, Аттикус, – услышал я в трубке голос Лакши Куласекаран. – Встречай меня на северной стороне четвертого терминала.

Нам с Лакшей предстояла охота на вакханок. Я закинул за спину Фрагарах, после чего мы с Грануаль сели в ее машину, и, хотя в обнаженном виде клинок не мог причинить им вреда, в ножнах я мог использовать его как дубинку – кроме того, я уже столько раз жалел, что не брал Фрагарах с собой, что сбился со счета.

Склонность современных американских женщин высокими голосами восклицать «Ха-а-а-а-а-ай!» и обнимать друг друга при встрече может привести в замешательство тех, кто с таким обычаем не знаком. Лакша была явно незнакома, судя по ее враз округлившимся глазам и застывшим конечностям, когда Грануаль атаковала ее экспрессивными приветствиями.

Во всяком случае, я решил, что это Лакша: Грануаль обнимала молодую женщину с оливковой кожей, одетую в черный шальвар-камиз[38] с золотой парчовой оторочкой вдоль рукавов и выреза. Я узнал висевшее у нее на шее великолепное рубиновое ожерелье, оправленное в золото – магический амулет, сделанный демонами, – во всяком случае, так она утверждала. Кроме того, на ней был черный шифоновый дупатта[39], с такой же парчовой окантовкой. Лакша умудрилась каким-то удивительным образом закутаться в дупатту, а Грануаль никак не могла из него высвободиться. Мне доводилось видеть и более неловкие объятия, но совсем немногие из них были забавными и странными для тех, кого обнимали.

В конце концов Грануаль сообразила, что Лакша, вероятно, не понимает, что происходит, и с невероятной быстротой перешла от экстаза к замешательству.