Однако никто из них так и не вернулся в Новый Свет, а манускрипт «не сохранился», поэтому в истории осталось лишь свидетельство Кастанеды – парня, не участвовавшего в экспедиции с Гарсией и ничего не знавшего о том, что там на самом деле произошло, – он утверждал, что после трех месяцев скитаний они нашли лишь геологическое чудо. Золото все еще находится в резервации хопи, и никто его не ищет. Мне нравится знать подобные тайны, и должен признаться, что иногда, оставаясь в магазине один, я жадно потираю руки и смеюсь, как одноглазый пират с черными усами, думая о том, что у меня есть подлинная карта сокровищ, запертая в одном из шкафов.

Шкаф выглядел хрупким, но был сделан на заказ: под деревянным шпоном шла толстолистовая сталь, стекло было пуленепробиваемое; кроме того, шкафы закрывались совершенно герметично, чтобы бумага и переплеты не пострадали, а замки открывались только при помощи магии. Вокруг я установил самые мощные защитные заклинания, не говоря уже о другой защите, вокруг всего магазина.

Священник и раввин прошли в указанном направлении, сцепив руки за спиной, чтобы внимательно осмотреть то, что находилось в застекленных шкафах. Я понимал, что, скорее всего, они будут разочарованы. Авторы книг заклинаний не имеют обыкновения украшать корешки легкими для чтения названиями. Грануаль перехватила мой взгляд, когда я последовал за ними, я приложил палец к губам и едва слышно прошептал:

– Позднее.

Перри уже потерял к нам интерес и снова принялся расставлять новые книги на полках.

– Какого рода книги у вас собраны, мистер О’Салливан? – спросил отец Грегори, когда я остановился рядом с ним перед шкафами.

– О, самые разные, – ответил я.

– А вы можете сказать, на что именно я сейчас смотрю? – спросил священник, указывая на толстый том, переплетенный в серую кошачью кожу.

Это был египетский текст, написанный последователями культа Баст[34], который мне удалось спасти из Александрии. Если бы я помахал этим томом перед куратором музея, он бы моментально утратил контроль над своими слюными железами.

– Эти книги выставлены не для просмотра, – ответил я.

– Мой дорогой мальчик, – проворковал священник в манере старого доброго дядюшки, – как вы рассчитываете продать хотя бы одну книгу, если не позволяете покупателям взглянуть на каталог?

Я пожал плечами:

– Бо́льшая часть этих книг не для продажи. – Обычно я выставляю какую-нибудь из своих исторических книг на аукционе один раз в год, и это дает «Третьему глазу» возможность иметь положительный баланс, даже если весь магазин в остальном работает в убыток. – А себя я считаю скорее хранителем, чем продавцом.

– Понятно. И как в ваши руки попала такая коллекция?

– Наследство моей семьи, – сказал я. – Если вас интересует какая-то конкретная книга, я могу выяснить, есть ли она у меня. Возможно, сумею достать ее для вас через свои каналы.

Священник посмотрел на раввина, но тот коротко покачал головой. Я видел, что они уже готовы принести свои извинения и уйти, но я хотел узнать о них больше, поэтому быстро скользнул между ними и шкафом и встал совсем близко от каждого. Они невольно сделали по шагу назад, а я скрестил руки на груди.

– Зачем вы пришли, джентльмены? – спросил я, и в моем голосе прозвучал вызов.

Я перестал прикидываться пресным студентом колледжа, и они это заметили.

Отец Грегори выглядел растерянным и начал заикаться. Однако смутить раввина оказалось значительно сложнее. Бросив на меня суровый взгляд, он заговорил по-английски с сильным русским акцентом.

– Вы едва ли можете рассчитывать на откровенность с нашей стороны, ведь вы сами были не слишком с нами чистосердечны.

– Вы не заслужили. Вы незнакомцы, и отказываетесь отвечать на вопросы.

– Вы солгали в ответ на наши вопросы, – прошипел раввин.

Какой любезный человек.

– Возможно, я скажу вам то, что вы хотите услышать, если буду уверен, что вы не намерены причинить мне вред.

Отец Грегори снова попытался выступить в роли доброго дядюшки.

– Мой дорогой мальчик, мы оба являемся служителями Господа…

– Которые зашли в необычный книжный магазин и начали задавать странные вопросы, – перебил я его. – К тому же ваши костюмы можно купить в любой лавке, когда закончится Хэллоуин.

В глазах у обоих я увидел шок от одной только мысли, что кто-то мог усомниться в их принадлежности к духовному сословию – что ж, на один вопрос ответ я получил. Если они настоящие, то я смогу найти их в Интернете.

Отец Грегори сложил ладони, как для молитвы.

– Я приношу свои извинения, мистер О’Салливан. Похоже, мы не с того начали. Мы с коллегой представляем интересы людей, которые считают, что вы можете оказать им содействие.

Я удивленно приподнял брови.

– Оказать содействие? Ну, у меня есть сайт. Я могу поместить там объявление или сделать что-то в таком же духе, если вас интересует реклама.

– Нет, нет, вы неправильно поняли…

– И сделал это сознательно, – резко вмешался раввин. – Пойдем, Грегори, мы напрасно тратим время.

Он дернул священника за руку и решительно направился к выходу. Отец Грегори – казалось, он потерпел поражение – бросил на меня извиняющийся взгляд и последовал за раввином. Я не стал их удерживать, мне предстояло заняться поисками. Они явно знали обо мне больше, чем я о них, – крайне неприятное чувство для старого друида.

– И как все это понимать? – спросила Грануаль, когда я подошел к ней за аптекарскую стойку.

– Понятия не имею, – ответил я. – Но очень скоро буду знать.

Погрузившись в размышления, я смешивал чаи, пока не пришло время собеседований. Первые двое кандидатов оказались полудикими парнями, которые смотрели на меня разинув рот, какие бы слова я ни произносил. Их глаза оставались мертвыми до тех пор, пока я не спросил про видеоигры. Мне с трудом удалось остановить перечисление тех, что они знали.

Ребекка Дейн, третий кандидат, оказалась на удивление живой. У нее был сильный подбородок и большие глаза, которые подчеркивали ресницы в стиле Бетти Буп[35], светлые волосы, спадавшие на плечи, удерживали серебряные бабочки, челка заканчивалась точно над бровями. Она пришла к нам в черном брючном костюме с длинным мерцающим шарфом голубого цвета, великолепное, тихонько позвякивающее ожерелье из серебра кричало о том, что она принадлежит практически ко всем существующим религиям. Рядом с крестиком, который я так часто вижу в Америке, висели звезда Давида, исламский полумесяц, медвежий фетиш зуни[36] и анх[37]. Когда я спросил про них Ребекку, она застенчиво потеребила анх и улыбнулась.