Все эти дни подарочек судьбы никак себя не проявлял, лишь иногда чуть нагревался, окутывая ласковым ровным теплом, а сейчас вдруг внезапно и очень настойчиво напомнил о своем существовании.

Накрыла медальон рукой и тут же услышала недовольный горловой рык. Хэссаш потянулся к моей ладони, мягко поддел ее прохладным шелковисто-бархатным носом, аккуратно отодвинул в сторону и замер, принюхиваясь.

«Девочки, не отвлекаемся! — зазвучал в ушах напевный негромкий голос. — Итак, формулы приветствия и прощания…»

Слова пришли сами собой.

— Койо нейх, Хэссаш, — шепнула, осторожно дотрагиваясь до блестящей волнистой шерсти. — Суулхэ нейх.

Къор фыркнул, забавно сморщившись, и потерся о мои пальцы.

— Алхэ, Хэссаш. Алхэ! — император явно изволил гневаться.

Зверь вздохнул и, повинуясь приказу хозяина, нехотя отступил.

— Тьяр вэанэр, — произнесла одними губами, прощаясь. — Еще увидимся.

Къор рода Айар не вызывал у меня тех же чувств, что Тайо. Я не ощущала ни родства, ни тяги к этому существу, в душе ничего не отозвалось на его прикосновение. Но, глядя вслед удаляющемуся зверю, твердо знала: Хэссаш никогда не причинит вреда, не обидит. Похоже, мы только что заключили некое соглашение, пакт о ненападении. Или все дело в правильно подобранных словах?

Раиэсс сердито бросил несколько отрывистых команд, дождался, когда къор исчезнет в дымчато-золотистой воронке, а потом поспешил ко мне. Помог подняться, раздраженно спросил, даже не дав возможности как следует отдышаться:

— Что ты ему сказала?

— Первое, что пришло в голову, — вот что я точно не собиралась делать, так это откровенничать с Повелителем, — какие-то глупости, только бы зверь отошел. Очень уж он страшный. — Айар хмыкнул, а я продолжила, добавив в голос истерических ноток и помня, что лучший способ обороны — наступление: — Почему ваш къор напал на меня?

— Не знаю, — мужчина нехорошо улыбнулся, — но обязательно выясню. Думаю, причина в том, что Хэссаш — часть стихии света и не переносит тех, в ком течет отравленная кровь жриц Проклятой.

— Тогда бы он не ушел так просто, — парировала с достоинством и тут же добавила: — А может, ему не нравится, когда обижают наиду рода Крэаз? Ваши с советником силы тесно связаны, значит, и Хэссаш с Тайо тоже.

Раиэссу не понравилось это предположение. Он нахмурился, стиснул зубы так плотно, что на скулах четко обозначились желваки, но отвечать ничего не стал. Несколько минут напряженного молчания завершились отстраненно-сухой фразой:

— Пора возвращаться, Кэти. Я послал зов телохранителям, они проводят тебя в Закатный.

— Хорошо, Повелитель.

Почтительно склонила голову, старательно заталкивая поглубже радость от скорого прощания с императором. Не удалось.

— Тебе настолько неприятно мое общество, девочка? — Золотые глаза угрожающе вспыхнули.

— Мне неприятен ваш интерес, — постаралась не отводить взгляд, — я принадлежу Саварду и не ищу внимания другого мужчины.

Лицо Айара исказила гримаса бешенства. Он стремительно придвинулся, и висок обожгло тяжелое горячее дыхание.

— Вот как? Тогда придется потерпеть, — выдохнул он мне на ухо, отстранился и через мгновение растворился в вихре портала, оставляя меня на попечение появившихся из-за поворота аллеи Гардена и Идара.

— Ты пришла, — мужчина резко вскинул голову, — наконец-то.

Теплый душистый ветерок путал непослушные пряди густых темных волос, трепал полы длинного плаща. Закатное солнце золотило вставшего на дыбы саблезубого хищника на большой круглой фибуле, отражалось в бездонных глазах цвета агата, в глубине которых все ярче вспыхивали искорки нетерпения. Ради этих глаз я была готова на все. Убегать тайком из храма, лгать, обманывать, предавать доверие сестер.

— Иди сюда!

Он протянул руки, и я с готовностью упала в распахнутые объятия. Мужчина засмеялся, стиснул крепко-крепко. Запрокинула голову, подставляя шею под жаркие требовательные поцелуи. Длинные чуткие пальцы ласкали настойчиво и уверенно. Распаляли. Терзали. Гладили плечи, жадно дотрагивались до груди, плавно скользили от талии вниз, чтобы властно остановиться внизу живота.

Закусила щеку изнутри, но все равно не смогла сдержать стона, он прорвался из самой глубины души — наполненный жаждой и болью, протяжный, сладостный. Умоляющий. Мужчина самодовольно улыбнулся и потянул меня за собой. Легкая накидка упала с плеч, и я послушно осела в густую траву.

Как сквозь пелену разноцветного тумана — его лицо, склонившееся надо мной, чуть приоткрытый чувственный рот. Горячее дыхание обожгло щеку.

— Ты отдашь мне себя, желанная?

— Навсегда…

Извиваясь, торопливо помогла раздеть себя. С каждым новым дразнящим прикосновением пламя внутри разгоралось все сильнее, и я плавилась в огне запретной страсти, горсткой пепла осыпаясь в твердые ладони.

— Ты отдашь мне свою верность, женщина?

— С радостью…

Хотелось поскорее почувствовать его тяжесть. Вцепиться судорожно в широкую мощную спину, оставляя на ней кровавые царапины. Покорно выгнуться, раздвинуть ноги и подарить всю себя самому нужному мужчине на свете.

— Ты отдашь мне свою богиню, жрица?

— Да…

Короткий смешок, он наконец опустился сверху, прижимая меня к земле, и весь мир вокруг нас перестал существовать. Остался лишь завораживающий ритм единого слитного движения. Его рваные хриплые выдохи, отдающиеся внутри меня тугими горячими толчками. Его трепет, ознобом проникающий под кожу, захватывающий целиком.

Когда мужчина содрогнулся всем телом, вызывая во мне ответную волну невероятного, мучительного наслаждения, я поймала его пересохшие от страсти губы и отдала последнее, что у меня еще осталось, — саму жизнь. Отныне и во веки веков…

— Пора вставать, Кателлина!

Медленно открыла глаза. Тело горело, как в лихорадке, голова кружилась, а в ушах до сих пор звучал низкий чувственный голос.

Что это было? Где ставшие уже привычными уроки? И кто они — отчаянно влюбленная девушка, в воспоминания которой я провалилась, и мужчина с агатовыми глазами, что так умело ласкал ее, овладевал и подчинял, напрочь стирая привычное благоразумие?

С трудом заставила себя сосредоточиться на словах обеспокоенной Кариффы.

— Что случилось, девочка? На тебе лица нет.

— Все в порядке, наставница, — попыталась улыбнуться, но не смогла, — просто дурной сон, пройдет.

— Точно? — Старуха обожгла недоверчивым взглядом. — Хорошо, если так. Юнна, все готово для утреннего омовения? Ида, платье госпожи уже принесли? И все-таки я позову Гарарда, — это опять мне. — Пусть осмотрит тебя на всякий случай и, если нужно, даст снадобье для поддержания сил. День предстоит тяжелый и длинный. Сегодня начало Поединка Стихий, надеюсь, ты не забыла?