– Как же, как же, – улыбнулась мне женщина, которая подготовила для меня папку с делом. – Степан Николаич, как всегда, в трудах. Здесь, с нами работает.

– Как? В архиве?

– Ну да. На следствие ездить ему тяжело уже, сами понимаете, возраст… А совсем без работы он не может. «Протухну», – говорит. Ну и определило его начальство сюда. Былые годы вспоминать да за сохранностью дел следить. Но он куражу не теряет. Если вот, как вы, старые дела приходят смотреть, обязательно подскажет, проконсультирует. Особенно молодых. Они ведь сейчас оглашенные. Все хотят с ходу да нахрапом. Вот он и остепеняет их…

– А сейчас он где? – поспешила я прервать эти излияния, которые грозили перерасти в целый океан.

– Да здесь же, здесь. Степан Николаич! Тут к вам…

Дядя Степа на вид ничуть не изменился с тех пор, когда я последний раз его видела. Тот же желтоватый цвет похожей на пергамент кожи, та же глянцевитая лысина в ореоле реденьких, уже совсем белых волос и то же детское выражение серых глаз, которое вводило в заблуждение очень многих рецидивистов.

Но что самое удивительное, он полностью сохранил память. Я думала, он меня не узнает, но внимательно присмотревшись, дядя Степа, как всегда, ударил не в бровь, а прямо в глаз:

– Татьяна?

– Она самая.

– Хе-хе. – Как всякий охотник, попавший точно в цель, дядя Степа был очень доволен. – Ну, как тебе на вольных хлебах?

– По-разному, Степан Николаич.

– Хе-хе… Вот так вот все вы… мечетесь неизвестно куда, а потом…

– Да я не жалуюсь, Степан Николаич.

– Ну да, ну да. Теперь чего уж… жаловаться. Ну а к нам зачем? Дело, что ли, какое или так, навестить зашла?

– Дело, Степан Николаич, и как раз дело, которое вы вели.

– Правда? Это какое же?

– А вот автокатастрофа у переезда семь лет назад. Помните?

Дядя Степа снова оказался на высоте. Подумав не больше минуты, он ответил:

– Как же, припоминаю. Тогда целая семья погибла. Жалко.

– Да… Так вот я и хотела спросить, не было ли там чего-нибудь подозрительного? Нюансов каких-нибудь, странных мелочей?

– Мелочей, говоришь?

Теперь дядя Степа уже не смотрел отсутствующим взглядом в пространство, как тогда, когда вспоминал, что это за дело, о котором я спрашиваю. Нет, теперь он смотрел прямо мне в лицо, и глаза его напоминали острые буравчики, которые ввинчиваются в вашу душу, чтобы добыть истину со дна ее.

– А что, думаешь, аварию подстроили? – все так же проницательно глядя на меня, спросил он.

– Ну… не знаю. Хотела у вас спросить… А могли подстроить?

Прежде чем ответить, дядя Степа снова немного помолчал, раздумывая.

– Я тебе так скажу, – наконец решился он. – Если кто очень хотел, смог бы. Я и сам в молодости в кружке «Юный техник» занимался, что такое радиоуправляемая модель, знаю. Но скажу тебе сразу – недоказуемо. И машина сильно повреждена была, да даже если бы и цела осталась, все равно. Недоказуемо.

– Поэтому вы и в отчете написали, что полностью проверить исправность машины перед выездом не имеется возможности?

– Я в отчете написал все, как было. На машине были серьезные повреждения – я так и написал. Узлы, которые не были повреждены и поддавались проверке, соответствовали параметрам. А почему вышли из строя тормоза, определить было невозможно, я и об этом написал. Если сломались, значит, были причины, но какие – ни тогда, после аварии, ни тем более сейчас определить невозможно. Может, сами по себе вышли из строя, а может, и с чьей-то помощью. Не-до-ка-зу-е-мо. Так что ты лучше выбрось это из головы и понапрасну не мучайся. Все равно толку не будет.

– Но все-таки вы ведь не отрицаете, что теоретически возможен тот факт, что авария была подстроена?

– Теоретически возможен, но практически…

– Недоказуемо?

– Да.

Выходя из архива, я понимала, что вместо того, чтобы внести в мои мысли хоть какую-то стройность, новая информация еще больше все усложняет и запутывает.

«Все, хватит накапливать данные. Пора уже заняться их детальным анализом, – думала я по дороге домой. – У меня уже и так осталась всего одна версия, да и то призрачная. Еще пара-тройка новостей – и мне придется все расследование начинать сначала».

Подъехав к дому и оставив машину у подъезда, я поднялась к себе в квартиру. Первое и самое необходимое – приготовить кофе.

Прошло еще несколько минут, и я уже готова была «думать мысли».

Свой анализ я начала с последней полученной информации, то есть с архива.

Несколько ироническое замечание дяди Степы о «Юном технике» и радиоуправляемых моделях, по сути, было очень недалеко от истины. Действительно, современные электронные системы весьма чувствительны и в общем-то для специалиста осуществить контакт с ними извне, наверное, не так уж сложно. Особенно если он уже сталкивался с подобными моделями и знает, как там все работает. И особенно если он сталкивался именно с этой моделью. Тогда все вообще сводится к нескольким элементарным операциям, осуществить которые смогла бы даже я.

Что ж, предположим, что эта авария семилетней давности – не случайность. Тогда…

Тут, как гром среди ясного неба, меня поразил простой и очевидный факт, который в свете выдвинутых мною теорий мог, пожалуй, явиться уже доказательством, а не предположением. Доказательством того, что эта авария – не случайность.

Семь лет! Семь лет назад проводились работы по внедрению в коттедж на Речной всяких чудес электронной техники, и семь же лет назад произошла эта катастрофа. То есть это что же получается… подрядчики начинили дом электроникой, да и прихлопнули после этого хозяев? Зачем?!

Но совпадение было слишком очевидным. Вообще, временной период в семь лет, кажется, является ключевым для этого дела. Где-то он еще мне попадался… Впрочем, сейчас это неважно. Попробуем продолжить эту мысль и посмотрим, куда приведет ниточка.

Если не случайной была авария, то приходится признать, что и все остальные смерти так или иначе были подстроены. Если с двумя сумасшедшими это не так очевидно и, скорее всего, как выражается дядя Степа, не-до-ка-з-у-е-мо, то в отношении Натальи Скобелевой преднамеренность является совершенно неприкрытой.

И тут у меня возникло еще одно соображение, которое до этого не приходило в голову. Чтобы спланировать автокатастрофу и уж тем более умудриться свести человека с ума, необходимы более или менее тщательные предварительные приготовления. То есть можно сказать, что в этих случаях преступник рассчитывал свои действия, вел себя очень осторожно и в результате ему удалось совершить почти идеальные преступления, где злой умысел невозможно доказать.

Что же касается последнего убийства, а именно удушения во сне Натальи Скобелевой, то здесь явно прослеживается спонтанность действий. Действительно, зачем человеку, имеющему свободный доступ в дом в любое время суток, так подставлять себя? Сумев так виртуозно замаскировать три предыдущих случая под случаи несчастные, преступник вдруг ни с того ни с сего решается на очень банальное и даже туповатое по способу осуществления убийство. Хотя у него была масса способов снова остаться незамеченным, причем даже способов не очень сложных.