Маргариты Тюдор, добиваясь соглашения, по которому (всего через год после того, как она приехала ко двору брата) Маргарита вернется на север. Однако сначала предстояло разыграть небольшой спектакль. Весной 1517 года произошло событие, известное под названием «Ужасный майский день», когда несколько сотен лондонских подмастерьев, разгоряченных до ксенофобского неистовства безответственным проповедником, устроили на улицах беспорядки с избиением живших в Лондоне иностранцев.

Выступления быстро подавили, больше дюжины бунтовщиков повесили, утопили или четвертовали, но еще несколько сотен оставались в лондонских тюрьмах. Сострадание общества вызывал тот факт, что некоторым из «бедных юнцов» было всего 13 лет. 7 мая их доставили на суд в зал заседаний Вестминстера, связанных и с петлей на шее ожидающих страшной судьбы. Когда Вулси попросил короля помиловать их, Генрих сурово отказался (как, несомненно, было заранее согласовано), тогда Екатерина Арагонская с двумя своими золовками рода Тюдоров драматично обратилась к королю с той же просьбой. Три королевы опустились перед Генрихом на колени. Сцена, как Генрих согласился, и заливающихся слезами узников освободили, будто прямо сошла со страниц рыцарского романа. Функция заступничества, конечно, была традиционна для королев, от ветхозаветных Есфири и Вирсавии до Девы Марии.

Примерно неделю спустя Маргарита Тюдор покинула столицу Англии. Ее сподвигло и нежелание брата вечно ее содержать, и оптимистичная уверенность, что она сможет вернуть себе всю потерянную в Шотландии власть. Надежды Маргариты подпитывал тот факт, что, когда она достигла шотландской границы, ее заклятый враг Олбани отплывал во Францию повидаться с женой. Перед отъездом он согласовал с Генрихом VIII и Вулси, что (по крайней мере, на следующие несколько месяцев) Маргарита получает замок Стерлинг и свободный доступ к своему сыну. У границы ее приветствовали супруг Ангус и вельможи, выполняющие обязанности Олбани, так что она, должно быть, чувствовала оптимизм по поводу своего возвращения.

Первая проверка произошла, когда Маргарита, не откладывая, приехала в замок Эдинбург, чтобы встретиться с сыном, которого она не видела почти два года. Ей не позволили войти, сказав, что ее сына отвезли в замок Крейгмиллар, потому что в городе чума. Несомненно, некоторые лорды опасались, что она попытается увезти сына обратно в Англию, поскольку в итоге она имела весьма ограниченный доступ к нему.

Олбани совсем не торопился возвращаться к утомительным обязанностям в Шотландии. Он написал Маргарите, намекая, что лорды могут позволить ей возобновить регентство. Однако Маргарита хотела, чтобы ее муж правил с ней в качестве сорегента, а эту идею лорды категорически отвергли. Она снова получила шанс на определенную власть, но снова упустила возможность из-за собственного глупого решения.

В конце концов, лорды знали больше, чем она. Пока Маргарита находилась в Англии, ее супруг Ангус жил с дамой, с которой некогда был помолвлен, леди Дженет Стюарт. К тому же он делал это на ренту с земель Маргариты Метвен и Эттрик-Форест. Более того, он проявлял неготовность возмещать захваченные доходы, и значительная часть энергии Маргариты в последующие несколько лет уйдет на попытки их истребовать.

Всего через три месяца после возвращения в Шотландию она писала Генриху, умоляя разрешить вернуться в Англию и развести ее с Ангусом. В ответ Генрих отправил на север одного монаха, чтобы тот разъяснил ей значимость брака[34]. Сами шотландские лорды соглашались с английскими наблюдателями, что с ней плохо обращаются, «не соблюдают обещаний», как докладывал представитель Генриха лорд Дакр. Однако если, как она жаловалась, шотландцы не дали ей «ничего, кроме комплиментов», то же самое справедливо и в отношении ее брата. Поскольку главным союзником Англии в Шотландии, судя по всему, был клан Дугласов, Генрих решил, что Маргарита должна оставаться женой Ангуса.

В какой-то момент Маргариту, похоже, волновало не столько беззаконное использование Ангусом ее доходов от Эттрик-Фореста, сколько тот факт, что он живет с любовницей. Однако жалобы на такое оскорбление в конечном счете не могли вызвать большого сочувствия, поскольку Екатерина Арагонская в то время была вынуждена мириться со связью своего мужа с некой Элизабет Блаунт. Изымание доходов являлось более серьезной обидой.

Распря Маргариты Тюдор с супругом имела роковые политические последствия, тем более что Олбани не собирался возвращаться в Шотландию. Он сказал второму герольдмейстеру, что лучше сломает себе обе ноги, чем когда-либо ступит на шотландскую землю. В Англии Генрих и Екатерина – оба пришли в ужас, услышав, что теперь Маргарита добивается официального развода с Ангусом, на что он не соглашается, предпочитая пользоваться правом супруга на ее доходы.

Следующей осенью Маргарита будет писать брату, что она и Ангус не были вместе «последние полгода» и ей пришлось закладывать свои драгоценности и серебро. «Я намереваюсь, по Божьему закону и ради своей чести, расстаться с ним, поскольку хорошо понимаю, что он меня не любит, как ежедневно мне показывает». Ее сына держали отдельно от нее; она получила личное оскорбление и жила в нужде. Последующие годы покажут, что Маргарита Тюдор, всегда мечтая вернуть какую-то часть власти, сочетала энергичные и изобретательные действия с совершенно глупыми поступками.

В Нидерландах другая Маргарита, Австрийская, более умело планировала свое возвращение к власти. Ряд событий покажет, что – хочет она того или нет – ее никогда не оставят в покое надолго. Первое такое событие произошло очень скоро.

В январе 1516 года умер Фердинанд Арагонский, и его внук Карл присоединил территории Фердинанда к Кастилии, правителем которой он являлся de facto (в течение постоянной изоляции его матери Хуаны). Поскольку он также правил Нидерландами, перед ним встала задача попытаться управлять двумя отдельными странами на разных концах континента.

Карлу обязательно требовалось отправляться в Испанию, причем срочно, потому что испанский кортес (сословное собрание) проявлял признаки неприятия правителя, которого испанцы никогда не видели и который ни слова не говорил на их языке. Чтобы уехать безопасно, Карлу было необходимо оставить Нидерланды не только в мире с соседями, Францией и Англией, но и в опытных руках. Максимилиан знал, чьи руки посоветовать, написав Карлу о достоинствах его «столь добродетельной и деятельной тети», а также о том, что Карл, Маргарита и сам Максимилиан буквально одно целое, имеющее une mêsme chose correspondant à ung mêsme désir et affection (одно желание и одну страсть). По сути троица; если не по уровню страстей, которые разделял только француз, то, по крайней мере, по практичности.

12

«Бесценная и достойная восхищения помощь»

Нидерланды, Франция, 1516–1519 гг.

В феврале 1517 года Максимилиан лично приехал в Нидерланды. Его целью было обеспечить полное примирение тети и племянника, а также обсудить будущее, поскольку к обширным землям, которыми уже управлял Карл, могло прибавиться еще больше после смерти Максимилиана; причем не только его наследные австрийские земли, но и Священная Римская империя,