Первая любовь – Женька, пожалуй, имел нос слишком большой. Но губы у него были такие, что даже в пятнадцать лет можно было предполагать в нём будущий секс-символ. Но наши интересы друг к другу не совпали. В том возрасте, когда я была влюблена, он уже спал с наиболее доступными девочками в классе. А когда он попытался приударить за мной после школы, моя мама буквально вызверилась. Его мама работала на бензоколонке, была там королевой (и мне очень нравилась), но моя мама обзывала её воровкой и демонстративно отшивала парня, который был нарасхват у девиц, от дома, высказываясь о его семье оскорбительно.

Завет моей мамы перед отправкой на учёбу в Томский университет был таким: принесёшь в подоле – домой не возвращайся.

Парни в вузе на первых порах очень активно меня окучивали – я была очень искромётной кокеткой. Но потом потолстела от избытка тортиков-безе в рационе, и ко мне стал подкатывать один такой же полноватый парень, похожий внешне на Оноре де Бальзака. Кстати, очень талантливый. Но мне он не нравился, и я показывала ему свой плохой характер, чтобы он меня разлюбил. Не рекомендую этот способ никому. Некоторые парни бывают мазохистами. И он влюблялся ещё больше. Дошло до того, что, когда в моей жизни появился Савва – немец, похожий на короля пик с карт, этот грузный талант не выдержал вида меня рядом с другим и попытался повеситься в туалете. К счастью, верёвка оборвалась. И он свалился на пол. И возненавидел меня с этого момента. О его позорном провале в самоубийстве он рассказал только мне. И хорошо, что это сделал. С тех пор я просто обрубала первые же проявления симпатии ко мне, если к человеку ничего такого не чувствовала. И прониклась ответственностью за чувства других людей. Я перестала просто «точить когти» о чьи-то сердца. Меня очень мучило то, что стало с Женей. Он, как написали мне однокурсники на сайте «Одноклассники», так никогда и не женился и умер первым из всех наших.

Я отбивалась и от тех, кто почти насильно пытался затащить в койку с упорством, заслуживающим лучшего применения. Я понимала, что при внешней привлекательности и работе, связанной с командировками, легко могу испортить честь смолоду. Особенно старался Савва. Он преподавал в институте, который готовил уже в те времена компьютерщиков. И все девушки города на один щелчок уходили с ним, куда позовёт.

Но не я. И именно поэтому мне он предложил выйти замуж. Но я решила подумать, зная о его недержании члена в штанах от слишком многих, чтобы это можно было не заметить. И тут ему пришёл вызов выехать в Германию. Причём в ФРГ. Там его родственник оставил парню в наследство большой магазин.

Савву затягивали по собраниям, исключили из комсомола, он подвергался прессингу со стороны КГБ. И именно поэтому я хотела с ним уехать. Но когда мама узнала, что у меня жених «фашист», – она чуть не прокляла меня. Её можно понять – она пережила войну, хоть и не на фронте, а в тылу – работала с 16 лет на оборонном заводе.

И я не посмела предложение принять. Её ненависть к немцам была более обоснованной, чем подозрительность к евреям. Так что я проводила Савву на вокзале – он ехал в Москву, его всё же выпустили. И он оставил мне свои перчатки в руках. Так захотел почему-то. Они были красивыми. Но домой их отвезти я не решилась.

На третьем курсе я перевелась в университет в родном городе, и там никто из парней мне особо не нравился. Зато началась работа в газете для стройотрядовцев. И я на каникулах часто ездила в командировки. И там-то уж выбор был огромен. И эти вечера у костра… Словом, было трудно носить пояс верности (по заветам мамы), но удалось.

Ещё труднее было после того, как я устроилась в республиканскую молодёжную газету. Парни были один другого краше.

Но журналисты в молодости не женятся – слишком много вокруг соблазнов. И я отшивала и их, хотя хотелось всего с некоторыми из них.

Приставали ко мне и просто на улице. Но и те не подходили – их бы рано или поздно пришлось бы позвать домой – там мама бы их подвергла жёстким испытаниям.

Многие претенденты не подходили по национальности. Все, кто не русский, отметались сразу. Особенно это касалось евреев. Дело в том, что в юности мамина подруга этой национальности назанимала денег у подруг якобы на шубу и уехала из города навсегда. И мама заклеймила поэтому весь народ. Интересно, что в последние её дни именно человек этой национальности вызывал ей врачей, привозил их по моей просьбе на своей машине, а потом помогал с похоронами мамы. Он был мне никем, просто автором в моём отделе. Но у него в характере была гиперответственность по отношению ко всем друзьям и близким без исключения.

Но вернёмся к тем временам, когда мама была жива. Моим первым мужчиной стал всё же русский. Да ещё какой – родственник Саввы Морозова (уж не знаю в каком колене) по имени Александр. Высокий и русоволосый с лицом плакатного героя, он им и был. Я обомлела, когда увидела его выходящим из райкома комсомола в небольшом городке. Он оказался там первым секретарём. Он тоже застыл столбом, когда меня увидел. Он был так похож на русского богатыря из былин. И когда оказалось, что шла в райком именно к нему, мы оба обрадовались и загорелись. Мне нужно было организовать рейд. И он никому меня не перепоручил, занялся лично. Мы уличали весь день – уже не помню кого. А когда он вечером привёз меня в гостиницу, оказалось, что воды в этой провинциальной дыре нет и пыль смыть не удастся.

И Саша повёз меня на речку – горную и бурную, в которой была небольшая заводь. Я залезла в холодную воду голой.

Александр остался у машины – метрах в ста от заводи. Вокруг не было больше ни души. И, подплыв к краю заводи раз в пятый, я решила встать на дно. Там оказался высокий узкий камень, и я на нём поскользнулась и упала, вскрикнув от боли ушиба. Александр бросился за мной. Кинулся в заводь прямо в брюках и рубашке и очень романтично вытащил меня голую на берег. Обнял меня, чтобы согреть и не смотреть. И тут нас обоих начала бить мелкая дрожь. Мы слова сказать не могли. Виной ли тому холодная воды или напряжение, которое было между нами, но мы стали целоваться как бешеные. Я чувствовала боль от ушибов и возбуждение и необычность ситуации. И поняла, что вот сейчас случится то, что я так долго откладывала. Но я не хотела, чтобы это произошло с женатым мужчиной. А другим первый секретарь райкома комсомола просто не мог быть по определению. И вырвалась из рук и помчалась без ничего по холмам. Он бежал за мной, пытаясь что-то объяснить. Я добежала до того места, где оставила одежду за кустами, схватила её и начала надевать. Причём начала с бюстгальтера и майки. Саша за кусты не полез, а стал мне объяснять, что с женой он расстался семь месяцев назад. Он заступился за девушку на автовокзале, которую трое кавказцев волоком тащили в машину. Те его избили так, что он оказался без сознания в больнице. Врачи сказали жене, что у него сломан позвоночник. И реакция её была воистину вопиющей: «Он стал из-за какой-то девки инвалидом на всю жизнь, а мне с ним теперь возиться?!» Она собрала вещи и уехала к маме в областной центр, подальше от прежнего дома. А ведь до этого муж пять лет её лечил от бесплодия: она беременела, и тут же ребёнок погибал. Куда только ни возил Александр свою супругу. А тут первый случай его болезни – и она исчезла в один миг! Именно потому она не узнала, что перелом позвоночника оказался излечимым и Саша через четыре месяца поправился. Но с женой даже не подумал общаться. И вот ещё через три месяца появилась в его жизни я.