одной рубашке и расчесывала волосы. Джейми молча, с легкой улыбкой наблюдал за мной. Он любил смотреть, как я причесываюсь. Надеюсь, его это успокаивало так же, как и меня.

Снизу доносились приглушенные звуки. Ставни были распахнуты, и отблески умирающего костра отражались в стеклянных окнах. Я уж было собралась их закрыть, однако Джейми меня остановил.

— Оставь так, — пробормотал он. — Я хочу послушать разговоры.

Звуки голосов успокаивали. Беседа то стихала, то вновь оживлялась, и иногда до нас доносились взрывы смеха.

Расческа тихо скользила по волосам, со звуком, напоминающим шорох прибоя, и я чувствовала, как уходят тревоги сегодняшнего дня, словно вычесывала их вместе с кусочками тыквенной лозы. Когда я закончила, Джейми уже закрыл глаза.

Я загасила огонь в очаге, задула свечу и легла в кровать.

Я устраивалась очень осторожно, чтобы не толкнуть Джейми. Он лежал, повернувшись ко мне спиной, и я легла рядом в такой же позе, стараясь не касаться его.

Я лежала очень тихо и слушала. Дом был полон обычными ночными звуками — потрескивал огонь в очаге, завывал ветер в дымоходе, и время от времени поскрипывали ступеньки, словно по ним ступала чья-то неосторожная нога. До меня донесся аденоидный храп мистера Уэмисса, но толстая дверь приглушила его, превратив в успокаивающее жужжание.

Даже в поздний час снаружи еще раздавался тихий, несвязный после выпитого разговор. В нем не ощущалось ни враждебности, ни агрессии. Хотя какое мне дело! Да пусть жители Риджа душу друг из друга повышибают и станцуют на останках! Сегодня меня ничего не волновало, кроме Джейми.

Его дыхание было поверхностным, но стабильным, плечи расслабились. Джейми нужно было отдохнуть, и я боялась разбудить его, но мне отчаянно хотелось к нему прикоснуться. Убедиться, что он жив и здесь, рядом со мной. И еще — узнать, как он себя чувствует.

А вдруг у него температура? Заражение могло начаться, несмотря на пенициллин, и кровь разнесет яд по организму.

Я осторожно приблизила голову к его спине и глубоко вдохнула. Я чувствовала его тепло, но сквозь льняную сорочку не могла определить, высокая ли температура.

Джейми пах древесиной и кровью, и еще в его поте я ощутила горький запах лука.

Я вновь принюхалась. Гноем не воняло. Впрочем, еще рано. Даже если нога начала гнить, повязка не даст почувствовать. Однако было в его запахе что-то незнакомое. Некроз тканей? Продукты разложения змеиного яда? Я втянула носом воздух, потом еще раз — поглубже.

— Я что, так воняю? — спросил Джейми.

— Ой! — воскликнула я, испуганно прикусив язык.

Его спина затряслась — похоже, от смеха.

— Саксоночка, ты принюхиваешься, как трюфельная свинка.

— Да ладно! — сердито заявила я, потрогав маленькую ранку на языке. — Ну, по крайней мере, ты в сознании. Как ты себя чувствуешь?

— Как куча тухлых потрохов.

— Поэтично, — сказала я. — Можешь описать поточнее?

Я положила руку ему на бок, и Джейми тихонько застонал.

— Как куча тухлых потрохов… — сказал он и, отдышавшись, добавил: —…с мушиными личинками.

— Ты и на смертном одре будешь шутить! — возмутилась я и почувствовала укол тревоги. Будет, я не сомневалась, только надеялась, что время еще не пришло.

— Постараюсь, саксоночка, — сонно пробормотал он. — Сейчас я не в лучшей форме.

— Очень болит?

— Нет, просто я… устал, — сказал Джейми так, словно у него не было сил искать подходящее слово и он произнес первое, что пришло на ум.

— Неудивительно. Я пойду лягу в другом месте, а ты сможешь отдохнуть.

Я уж было собралась откинуть одеяло и встать, но он остановил меня, немного приподняв руку:

— Нет, не бросай меня.

Он перевалился на спину и попытался поднять голову. Я еще больше разволновалась, когда поняла, что он даже повернуться сам не может.

— Я не брошу тебя. Я просто посплю вот здесь, в кресле. Я не хочу…

— Мне холодно, — тихо сказал он. — Очень холодно.

Я нащупала под грудиной брюшной пульс. Сердце билось учащенно, но слабо, зато температура спала. Джейми не просто замерз — его кожа и пальцы были ледяными. Тревожные симптомы.

Я решительно обняла его и прижалась грудью к спине, уткнувшись щекой в лопатку. Я хотела согреть его, поделиться с ним жаром своего тела. Он так часто защищал и согревал меня! А я могла лишь прижаться к нему, словно маленький горчичный пластырь, и надеяться, что от меня будет столько же пользы.

Очень осторожно я отыскала подол его рубашки и прижала ладони к округлым ягодицам. Сначала он удивленно напрягся, потом расслабился.

Странно, но я чувствовала, что должна прикоснуться к нему именно так. Похожие ощущения появлялись у меня и раньше, и я давно перестала волноваться о том, что их не объяснить с точки зрения науки.

Я почувствовала легкую выпуклость сыпи на его коже и вдруг подумала о ламии, скользком холодном существе, меняющем форму и невероятно ядовитом. Ее сущность передается при укусе, и змеиный яд распространяется по телу, замораживая теплую кровь. Я представила, как крошечные чешуйки в темноте расползаются под его кожей.

Я прогнала эту мысль, но не смогла справиться с дрожью.

— Клэр, — прошептал он. — Прикоснись ко мне.

Я не слышала, как бьется его сердце, зато ощущала свое — глухие и частые удары звучали в прижатом к подушке ухе.

Моя рука скользнула по его животу, а потом дальше, и пальцы зарылись в курчавую поросль, обхватив округлую плоть. Все тепло сосредоточилось здесь.

Я потерла его пальцем и почувствовала, как он зашевелился. Джейми выдохнул, его тело отяжелело и вдавилось в матрас, когда он расслабился. Его плоть казалась воском в моих пальцах; нагревшись, она стала гладкой и шелковистой.

Я так странно себя ощущала, страх пропал, зато все остальные чувства обострились… и пришло спокойствие. Все звуки исчезли, и я слышала в темноте лишь дыхание Джейми и биение его сердца. Я ни о чем не думала, а действовала инстинктивно, пытаясь нащупать сосредоточие тепла в его теле.

Я начала двигаться, вернее, двигались мы оба. Моя рука скользнула вниз, между его ног, и пальцы нащупали точку за яичками. Вторая обхватила его, двигаясь в том же ритме, что и мои извивающиеся бедра.

Я могла бы продолжать вечно, и мне казалось, что так оно и есть. Я потеряла счет времени, и осталось лишь сонное спокойствие и медленный, размеренный ритм наших движений в темноте. Не знаю, когда это случилось, но я почувствовала ритмичную пульсацию сначала в одной руке, потом во второй, и она слилась с биением его сердца.

Джейми глубоко вздохнул, и воздух покинул мои легкие. Мы лежали в тишине и