отнести трудно. А именно, уже достаточно давно было подмечено, что если под взглядом таким раздражающим образом страдают и продолжают страдать лики непосредственно видимые в обыденной жизни, лики некоторых из живых, лики на каких-нибудь фотографиях, то, прямо и непосредственно в этот самый момент видимые на видеоизображениях, образы очень известных и когда-либо снятых людей таким, расплывающимся и размывающимся изменениям как-то не видно, чтобы вдруг оказались подвержены. То есть, вообще никаких таких специфических перемен. Старые кинофильмы, не то, чтобы очень, но достаточно однообразны-устойчивы, старые телевизионные изображения очень устойчивы. Первая мысль, которая возникает при подобных экзотических проступающих странных нюансах — устойчивые и видимые, образом остались в том самом прошлом, и теперь вне возможности как и доступности, способных вызвать или же элементарно случиться, такого рода, экзотических, разнообразных и специфических изменений. Кстати, такое, может, только лишь к лучшему, а то, по-прежнему, главная мысль, которая беспокоит, когда оцениваешь внешний облик, попадающих под взгляд, встречных людей, это донимающее-озабочивающее — почему же все такими недостаточно приятными на вид под взором оказавшись и вдруг получаются?

Что ж, если взяться как-либо оценивать первичные последствия уже довольно длительного и почти что непрерывного хождения сплошь босиком, а также, если только удаётся и насколько только удаётся голым, да ещё и омываясь полностью и уж не меньше, чем три раза в день, то есть, если связать между собой все эти странные нюансы, что здесь имеем? Во-первых, сразу следует отметить, что полностью голым жить и без особого труда по ходу протекания процесса быстро привыкаешь, и, даже более того, с некоторых пор начинает донимать довольно твёрдая уверенность, что именно подобным образом, похоже, вроде бы куда удобней, чем хоть в какой бы ни было одежде. Хотя, всё-таки, при всём подобном и нельзя не зафиксировать. В организации всего происходящего присутствуют достаточно специфические, экзотические, разные нюансы — например, избыточное ощущение присутствия желания придерживаться некой чрезмерной, а может даже в чём-то запредельной обязательной и непременной чистоты. Правда, одновременно наблюдается эффекты несколько обратного характера и своеобразно-неожиданного свойства, когда, благодаря, имеющему место, регулярному и полному, осуществляемому с постоянством омовению, в целом при жизни устанавливается твёрдая уверенность, что именно, вне всякого сомнений чист, и потому, за что бы пальцами по ходу дела и на теле своём не схватился, о хоть какой-либо возможности как-то испачкать, что те пальцы, что то место, за которое схватишься, даже и речи хоть какой-нибудь заводить смысла нет. В самом существовании голым начинают проступать своего рода странности, когда что-либо начинает донимать ощущением, словно в неких трусах, и несуществующая в принципе резинка по поясу жмёт, или что штаны на тромбофлебитом исковерканную ногу вдруг, мешая расширяться надавили, после чего приходится себя даже одёргивать, напоминая, что одежды нет, нету совсем, и донимать-давить теперь попросту нечему. И вместе с тем, тело от такого бытия явно, вне всякого сомнения, испытывает исключительно и только радующую, помогающую пользу. Мало того, что загар самым решительным образом абсолютно всюду взял, вполне реально-видимо, и проступил. Поверхность тела, здесь сомнений нет, претерпевает некие, пусть не без странностей особенного рода, заметные, происходящие перемены. То, что сама поверхность кожи, постепенно и по ходу дела стала заметно более приятной и на ощупь словно бы немного шелковистой, это одно. Какой-то белый и как будто бы порошковидного характера странный налёт, особенно заметный на серьёзно перед всем таким подзагоревшей коже, в начале выглядел словно некое кожное заболевание, но, как выяснилось, совершенно правильно не обращал на всё замеченное хоть какого-нибудь, и тем более тревогой полного внимания, потому как, времени прошло не столь уж много, и всё закончилось — весь неестественный налёт по большей части, а потом почти что полностью взял и пропал. Ранки, гнойники на теле, самого разного характера, избыточно, в начале, может быть, и донимают, но с заживлением всего подобного потом, похоже, не существует никаких изводящих и донимающих сознание проблем. Тяжёлые глубокие растрескивания кожи на подошвах ног может и затягивают с должного такого рода исцелением, но то, что процесс заживления идёт, сомнений нету никаких. Кстати, подошва на ногах определённо пребывает в непрерывном обязательном росте, прибавлении первоначальных габаритов. То, что ступня сама добавила в размерах можно ощутить не только благодаря обуви, которая, хоть, несомненно, большего размера, чем носилась раньше, а всё равно на ногу без усилий не налезает. То, что организовалось по краям, своего рода некие подушки для формирования надлежащего порядка хождения босиком, теперь можно отметить даже элементарно посмотрев когда просто стоишь. Подушки эти на подошве, кстати, вполне реально ощутимо-зрительно фиксируются, потому как действительно размерами прибавили. Что же касается подъема на ногах, то без труда и сразу отмечается, что, вне сомнения, большой, подрос. Но, в принципе, важней не это, а то, что, с некоторых пор, ходить по улице стало далеко не столь накладно-трудоёмко и малоприятно, как и болезненно, как оное всё получалось поначалу. Не скажешь, что всё полностью улучшилось и безболезненно совсем, но то, что с некоторых пор что-либо, и с избытком донимающее, теперь воспринимается как неприятность, в сущности, случающаяся, такая, что от случая, и к случаю, а не как нечто, чем сопровождается каждый очередной сделанный шаг, такое точно трудно не отметить. Следы потёртостей, как надо понимать, вызванных соприкосновением с землёй, на ногах есть, и всё-таки избыточными все такого рода проявления уж точно не назвать. Сомнений никаких, нога создана таким особым образом, чтобы уметь ходить по миру и без хоть какой-то обуви. Но здесь опять не самый радующий обязательным нюанс — таким хождением ногами именно босыми и по миру можно одаривать себя, когда на улице погода должного порядка и со всей определённостью тепло. Но если, наконец, похолодает, и поверхность, по которой ходишь, мокрая, от ощущения промозглой и малоприятной зябкости, как не старайся, всё же не уйти. А потому, как, наконец, польёт по полной с неба и похолодает, от хоть какой одежды и от обуви уж никуда не денешься. Приходится подобным прикрываться, пусть даже есть желание продолжить и в дальнейшем пребывание среди живых как можно более раздетым.

Ну, что ж, очередное поврежденье тела, сопровождающееся достаточно обильными каплями крови. Пришлось достаточно заметно и потом, когда кровотеченье хоть немножечко, но удалось притормозить, походить с тряпкой, оттирая с пола, где прошёл, разбрызганные капли. При всём подобном трудно не отметить, что такого рода дело с остановкой этого кровотечения в сложившихся условиях, но всё же относительно заметно затянулось, и это всё, когда с постоянством давит