Тот солдат стоял с еще задранной рукою, с дикою надеждой на лице. Кайр Брандон шагнул к нему, чтобы снести голову.

— Нет! — крикнула Иона. — Кайр, отставить!

Она поймала взгляд копейщика.

— Вы попытались, сударь. Теперь пойдите прочь.

Она кивнула в сторону ворот. Тщетная попытка лишила солдата всех остатков решимости. Он развернулся безвольно и зашагал к открытым воротам.

Иона повернулась к тройной фаланге резерва.

— Первая шеренга — шаг вперед.

Нестройный топот ног.

— Разойтись.

Они еще переглянулись — и двинулись на выход, вслед за тем солдатом.

— Вторая шеренга — шаг вперед…

Скоро простыл след резерва. Раскиданные по двору группы шейландцев одна за другою сдавались.

Иона подозвала Брандона:

— Что с моим мужем? Почему перестал стрелять?

— То был не он. Перст носил Гарри Хог. Он убил трех наших на стене, затем кайр Стивенс пристрелил его.

— И Виттор не подобрал Перст?

— Никак нет. Бежал.

— Замок наш?

— Полсотни стрелков на стенах хранят боеспособность. Две дюжины копейщиков спрятались в казармах. Дюжина мечников — на верхних этажах донжона. Все деморализованы. Они сдадутся, едва мы изловим Виттора.

— Каковы наши потери?

— Предварительно — девять погибших.

— Много…

Иона поглядела на окна донжона. В ее спальне огонь уже угасал, последнее зарево дрожало на стеклах.

— Когда пожар уймется, поднимитесь и возьмите Кукловода.

* * *

Джо спускался вниз по длинной узкой лестнице в толще стены, и с каждым шагом чувствовал себя все большим дерьмом. Бросил Гарри. Бросил Эйлиш. Ладно, Гарри: его рана выглядит смертельной, ему уже не помочь. Но Эйлиш и Лахта можно спасти, а он ушел. И ради чего? Убедить графа вернуться? Ясно, что это — тщетный труд.

Джо не питал презрения к трусости графа. Пожалуй, год назад он восхищался бы Ионой и смеялся над Виттором, но с тех пор Джоакин сильно повзрослел. Понял ценность жизни, мудрость отступления, безрассудство героизма. Единственное, в чем мог упрекнуть графа, — это покинутые на произвол гости.

— Милорд, вернитесь же наконец! Мы еще можем…

— Заткните этого идиота, — бросил через плечо Виттор.

Некому было выполнить приказ: его рыцари шли впереди, а Джо — сзади.

Как вдруг граф остановился, столкнувшись с кем-то. Раздался голос:

— Милорд, хода больше нет, разрушен.

— Как?.. Что за тьма?!

Джоакин вспомнил:

— Это грей Сеймура… Иона оставила одного в монастыре. Видимо, он завалил ход!

— Ты не мог сказать раньше?! Куда нам теперь? Куда деваться?!

— Милорд, — сказал рыцарь, — пойдем через темницу, выйдем во двор и будем пробиваться к воротам.

— Во двор?! Ты совсем ополоумел? Во двор — нет, я не выйду!

Минуту они стояли в полутьме, зажатые земляными стенами. Загнанные в нору, боящиеся высунуть нос. Притаившиеся — авось не найдут. Ни дать, ни взять крысы…

Джо ощутил тошноту. Он очень хотел жить — не меньше, чем граф. Но это было уже слишком.

— Милорд, я вернусь и попытаюсь.

— Попытаешься — что?

Он уже бежал вверх по лестнице.

В кабинете графа было пусто. На лестнице дрожали стражники с обнаженными мечами в руках. Они побороли пожар — и открыли путь другой опасности, куда более страшной. Но хотя бы еще не заметили, что граф бежал, и пока что держат позицию.

В спальне Джо выглянул в окно. Двор полностью принадлежал северянам. Остатки уэймарцев жались к стенам. Кайры строились по центру двора двумя группами. Одна, вооружившись арбалетами, присматривала за галереей — очевидно, там еще оставались лучники. Другая готовилась ворваться в донжон. Хрупкая тонкая Иона стояла между ними, едва заметная в последних сполохах огня.

Джо пригнулся и вынырнул на балкон. Гарри лежал с открытыми глазами, оба закатника колдовали над его раной.

— Мы привели его в чувства, — сказала Эйлиш, — но это временно. Он больше не боец.

— Я думаю иначе, — процедил Джоакин.

Навис над лицом цирюльника:

— Брат, ты меня слышишь?

Больше прочел по губам, чем услышал:

— Да…

— Сможешь выстрелить, когда скажу?

— Да…

Джо схватил его в охапку и поднял. Обмякшее тело было тяжелым, как труп. Джо навалил его на балюстраду, встал за спиною, поднял руку Гарри. Голова цирюльника безвольно упала, стукнулась о гранит. Джо чертыхнулся, поднял его за волосы:

— Не умирай, слышишь? Еще минуту поживи! Одну минуту, а!

Гарри издал стон. Джо прижался ухом к его губам:

— Ты готов?

— Я не вижу… Ничего…

— Не страшно. Я вижу.

Он направил руку Гарри Хога. Припав к его плечу, проверил прицел.

— Давай.

Воздух дрогнул от жара. Комок огня возник перед рукою, прямо в воздухе, и молнией метнулся к цели.

Кайра Сеймура прожгло насквозь. Футовая дыра в груди, видно мостовую. Отчаянный крик Ионы.

— Давай еще!

Грей лишился ноги — той самой, которой пинал Джоакина. Покатился по земле, дергая обрубком.

— Стреляй, стреляй!

Дальше промах, и снова промах. Кайры бросились врассыпную, Джо не успел прицелиться. Но вот заметил кайра Брандона, опередил на ярд, шепнул:

— Давай!

Тело рухнуло без головы.

— Ты молодец, браток! — шептал Джо. — Теперь — самую большую силу!

Трое кайров нырнули за угол, пропали из виду. Но огромный шар лопнул рядом с ними, обдав пламенем, и одежда вспыхнула на них. Они покатились по мостовой, сбивая огонь.

— Да, дружище! Так их! Еще!

Гарри дрогнул, когда в грудь попала стрела. Кашлянул, брызжа кровью.

— Нет, не умирай! Хоть минуту еще! Стреляй же!

Грей ринулся к дверям донжона — и сгорел на полпути. Новая стрела пробила плечо Джоакину. Он закрылся телом Гарри, как щитом. Закричал во весь голос, надсадно:

— Лу-учники! Готовьте залп! Я укажу цели!

И шепотом:

— Давай, браток. Ну же.

Уже не было шансов попасть: кайры прятались, а Гарри бился в конвульсии, рука дрожала. Джо метал огонь с единственной целью: осветить те закутки, где скрылись северяне. Скрипнули дуги арбалетов, свистнули болты. Графские стрелки опомнились и принялись бить на свет. Крики северян отмечали попадания.