разведывательной деятельности. Исследователи отмечают ряд удачно проведенных операций, на фоне которых выделяется успех итальянцев, весной 1939 года добывших копию совершенно секретного отчета командующего Китайской базой британского Восточного флота Перси Нобля первому морскому лорду от 5 мая того же года. Самым важным местом этого документа являлась констатация неспособности защищать одновременно Ближний и Дальний Восток и необходимости в случае войны выбирать между этими двумя стратегически важными для империи регионами. Одновременно итальянские агенты проникли в резиденцию губернатора, однако неизвестно, какие материалы они смогли добыть там и добыли ли они в результате этой операции вообще хоть что-нибудь.

Абвер в Гонконге представляли германские офицеры, во множестве работавшие советниками у Чан Кайши и в этом качестве постоянно посещавшие колонию. Известно дело Карла Иоххайма, германского агента, до 1937 года проживавшего в Японии и депортированного из страны за мошенничество. Он перебрался на Филиппины, откуда также был выслан за нарушение уголовного законодательства, после чего прибыл в Гонконг. С началом боевых действий на Дальнем Востоке в сентябре 1939 года Иоххайма интернировали, через месяц он бежал из-под стражи и в ноябре вновь вернулся в захваченную японцами британскую колонию, на этот раз в качестве сотрудника военно-морского атташе Германии.

Наибольшую активность в регионе проявляли, конечно же, японцы, отошедшие от своей традиционной практики заброски офицеров армейской и морской разведки под видом парикмахеров, официантов, домашних слуг и фотографов. Здесь они предпочитали использовать в подрывных целях китайских агентов из числа приверженцев Ван Цзинвэя, а именно членов созданного в феврале 1939 года формирования “Национальное спасение через мир”. В Гонконге, Малайе, Французском Индокитае и Голландской Восточной Индии они активно вели разведку, формировали будущую “пятую колонну” и с 1940 года распространяли слухи о том, что подчиняющаяся нанкинскому марионеточному правительству Национальная армия мира и возрождения вот-вот вторгнется в колонию и возвратит ее Китаю.

Японцы широко использовали Гонконг для ведения подрывной пропаганды в индийских войсках и, судя по всему, добились определенных успехов. Во всяком случае, офицер защиты безопасности (ДСО) МИ-5 в колонии полковник Холт был убежден в том, что бунт 85 сикхов из батальона Гонконгской и сингапурской королевской артиллерии в конце 1940 года был вызван именно этой причиной. Позднее к этому мнению присоединился Особый отдел полиции Гонконга. Специфика ситуации с индийскими войсками была учтена в назначении нового ДСО, прибывшего на смену уходившему Холту. Его преемником стал офицер из Пенджаба майор Килрой, которого, в свою очередь, почти сразу же заменил суперинтендант Индийского разведывательного бюро Билл Робинсон. Следует отметить, что в результате подавления беспорядков в индийских частях и ареста в начале 1941 года лидеров индийского диссидентского движения многие сикхи дезертировали и бежали через китайскую границу в Гуаньчжоу, где дислоцировалось командование японской 21-й армии. За безопасность самой Индии в первую очередь отвечал отдел политической разведки местной полиции, именовавшийся Разведывательным бюро (ИБ), директор которого Денис Пилдити одновременно подчинялся вице-королю Индии и департаменту внутренних дел местного правительства. Контрразведывательное обеспечение войск возлагалось на военную разведку в Индии. Ее директором под кодовым обозначением ДМИ(И) являлся бригадир, впоследствии генерал-майор Уолтер Коуторн. Перечисленные структуры несли меньшую тяжесть борьбы с японским шпионажем и пропагандой по сравнению с инфраструктурой контрразведки на Дальнем Востоке, в том числе в Гонконге.

Устремлениям иностранных спецслужб противостояли органы безопасности колонии, представленные Особым отделом полиции и созданным в Гонконге в сентябре 1939 года ведомством ДСО. Особый отдел был слаб до чрезвычайности, причем не только из-за нехватки сил или недостаточной квалификации сотрудников, более знакомых с надзором за благонадежностью, нежели с контрразведкой, но и ввиду неконструктивной позиции дипломатического ведомства. В рассматриваемый период Великобритания, Нидерланды и Франция проводили в Азии политику умиротворения агрессора, практически копировавшую их европейскую линию. Это предопределяло фактическое отсутствие какой-либо официальной реакции на многочисленные случаи японского шпионажа, вскрывавшиеся контрразведывательными органами перечисленных государств на Дальнем Востоке. Характерным примером является дело переводчика генерального консульства Японии полковника Судзуки. Сотрудники Особого отдела полиции Гонконга заметили, что он фактически не владеет английским языком, зато активно поддерживает контакты с прибывающими из Чунцина и с юга страны китайцами, и предложили Форин офис выслать этого установленного разведчика. Однако дипломаты воздержались от каких-либо действий из опасения, что их воспримут в Токио как демарш, что весьма вдохновило Судзуки и убедило его в своей безнаказанности. Позднее, при выезде из страны, полковник беседовал с представителем контрразведки по-японски и на замечание англичанина о странном незнании переводчиком языка демонстративно ответил, что не учил его из-за нехватки времени, целиком посвящаемого разведывательной работе. Ситуация была доложена губернатору Гонконга Джеффри Норткоуту и так возмутила того, что он волевым порядком приказал арестовать секретаря уехавшего Судзуки. К счастью для Особого отдела, при обыске арестованного обнаружились вещественные доказательства его шпионской деятельности, что помогло избежать протеста со стороны японцев. Англичане реагировали быстро и жестко лишь при выявлении фактов подрывной работы среди индийцев, направленной на отрыв Индии от Британской империи.

Позиция различных китайских группировок по отношению к колонии была неодинаковой. Все они сходились на признании незаконности отторжения англичанами этой территории, но при этом все вели себя по-разному. Ван Цзинвэй, как уже указывалось, полностью находился в японской орбите и при поддержке Токио мог без опасений вести активную деятельность по возврату колонии. Коммунисты были существенно слабее и поэтому ограничивались пропагандой и насаждением в Гонконге агентурных сетей. Положение чунцинского правительства было совершенно иным и намного боле сложным. Чан Кайши рассматривал англичан в качестве своего естественного, хотя и временного союзника и, хотя не менее всех остальных китайцев желал возврата Гонконга, понимал, что в данный период ставить перед собой такую задачу не просто нереально, но и чревато потерей столь важной для Гоминьдана поддержки Лондона. В этом его позиция была крайне уязвима для пропаганды коммунистов, чем те не замедлили воспользоваться. Однако примирительная позиция генералиссимуса вовсе не означала, что его спецслужбы отказались от ведения в колонии оперативной работы. Летом 1941 года местная контрразведка вскрыла и ликвидировала агентурную сеть Бюро военной статистики, преимущественно занятую террористическими актами против активных коммунистов и сторонников Ван Цзинвэя. Давно и активно ненавидевший англичан эмоциональный руководитель БВС Дай Ли воспринял провал своей резидентуры как личное оскорбление. Не исключено, что именно это и послужило причиной совместного шантажа, которому местная британская диаспора подверглась со стороны БВС и криминальных группировок. Сразу после нападения японцев на Гонконг 8 декабря 1941 года представители триад довели до сведения полиции, что их люди вышли из-под контроля и намереваются начать массовые убийства европейцев, а избежать этого можно лишь путем выплаты отступного. Британцам