трудно было подчиниться уголовному диктату, но паника и неразбериха сделали свое дело. На состоявшихся вскоре переговорах гражданских властей колонии и посланников триад с участием резидента БВС была достигнута соответствующая договоренность о выплате рэкетирам первого взноса в размере 20 миллионов гонконгских долларов и о завершении расчетов после окончания войны. После этого организованная преступность колонии претензий к европейцам не имела.

За процессом экспансии Японии с тревогой наблюдали и из Сингапура, где англичане располагали “Объединенным разведывательным бюро в Малайе” (КИБМ). В течение некоторого периода времени эта точка проходила период становления и в итоге постепенно превратилась в серьезный разведорган. Руководитель КИБМ капитан 1-го ранга Харкнесс сумел преодолеть ведомственную разобщенность подчиненных ему секций трех различных спецслужб, при том, что морская разведка по-прежнему сохраняла высший приоритет. Главным методом получения информации о японцах продолжала оставаться радиоразведка, причем главным образом не вскрытие переписки, а анализ перехвата. К началу войны англичане располагали на Дальнем Востоке 17 пеленгаторными станциями и внедрили крайне полезное новшество. Они записывали на кинопленку показания осциллографов при перехвате радиообмена японских кораблей и вскоре создали базу данных, позволявшую практически безошибочно идентифицировать их операторов и таким образом отслеживать перемещение крупных единиц флота. Это помогало компенсировать отсутствие у криптоаналитиков успехов в дешифровке переписки противника. Японский радиообмен контролировали около ста операторов с поста перехвата в Кранджи, австралийцы, а также британские посты в Бомбее, Эксимолте и на острове Наура. Следует отметить, что в течение десяти лет после окончания Первой мировой войны японские коды были столь несовершенны, что британским криптоаналитикам было почти нечем заняться, и основную проблему в тот период составляла нехватка специалистов, владеющих японским языком. В течение некоторого времени перехват радиограмм осуществлял пост в Шанхае под руководством главного дешифровальщика Китайской базы Восточного флота ВМС Великобритании Гарри Шоу, однако объем работы явно превосходил возможности его скромного штата. И в середине 1930-х годов, по мере усовершенствования криптосистем Японии и увеличения ее радиообмена, Деннистон настоял на увеличении количества специалистов со знанием языка наиболее вероятного противника Великобритании на Дальнем Востоке. Помимо прочего, в дальнейшем это позволило создать в Сингапуре полноценную группу радиоразведки.

28 августа 1939 года гонконгский штат КИБГК прибыл на новое место дислокации в Сингапуре практически в полном составе. Во главе разведчиков стояли капитан 1-го ранга Ф. Дж. Уайли и его заместитель, капитан 2-го ранга австралийского флота Палмер. Военную разведку представляли полковник Г. Е. Гримсдейл, майор А. К. Фергюсон, капитан П. Пендер-Кадлип, майор Дж. Г. Ивенс и владеющий китайским языком унтер-офицер. Авиаторы подполковник Уолсер и лейтенант Террелл отвечали за ведение авиационной разведки, капитан (впоследствии майор) морской пехоты Дж С. Уэстелл занимался флотом. Перебазирование в Малайю “Объединенного разведывательного бюро” из Гонконга вызвало противоречия и конфликты с уже существовавшим там КИБМ, однако вспыхнувшее было соперничество было преодолено самым радикальным путем — объединением обоих разведорганов. В дальнейшем образовавшаяся структура обычно именовалась “Дальневосточным разведывательным бюро” (ФЕКБ), но зачастую использовалось и прежнее обозначение КИБМ. Это объясняется тем, что существование и, соответственно, название этого разведоргана являлось секретным и потому, по распространенной в Британской империи практике, не вполне стандартизированным.

ФЕКБ активно работало по сбору информации от всех “штатных” разведывательных структур в бассейнах Тихого и Индийского океанов, получало данные от так называемых “местных” источников (Бюро цензуры, полицейские органы и т. д.) и поддерживало связь с французскими, австралийскими и американскими коллегами, содержавшими в Сингапуре офицеров связи с ФЕКБ. Голландские разведчики участвовали в его работе в статусе наблюдателей. Хорошие отношения сложились с рядом негосударственных компаний, в особенности предоставлявших услуги связи. Наиболее результативно ФЕКБ обслуживало нужды военно-морских сил, остальные направления добились меньших успехов.

К моменту начала войны в Европе относятся первые шаги по созданию радиоразведы-вательной службы Австралии, специалисты которой в 1939 году прошли обучение у британских и американских коллег. После этого весной 1940 года в Канберре сочли возможным организовать полноценную службу по перехвату и дешифровке японских радиограмм. Возглавить создаваемую команду дешифровальщиков предложили Эрику Нэйву, в феврале 1940 года приехавшему в Австралию на три месяца для поправки подорванного сингапурским климатом здоровья. Капитан 2-го ранга согласился, но, понимая крайнюю проблематичность шанса добиться результатов с ограниченными ресурсами, попытался получить в свое распоряжение больше людей и денег. Однако 11 апреля премьер-министр Австралии отверг его идею расширения криптоаналитического подразделения по причинам дороговизны проекта, длительности ожидания результатов и отсутствия заинтересованности Канберры в информации по европейским делам. Одновременно глава правительства отметил, что австралийские дешифровальщики даже в весьма проблематичном случае достижения успеха будут просто дублировать ФЕКБ, и проконсультировался по этому поводу в метрополии. В Лондоне не возражали протав попыток доминиона заняться вскрытием японских кодов и шифров, но существенно умерили притязания австралийцев и разрешили им создать лишь небольшую группу из десяти человек. Составление плана ее организации по отдаленной аналогии с ПШКШ было поручено Нэйву и начальнику связи ВМС Австралии капитану 2-го ранга Джеку Ньюмену. Премьер-министру программа понравилась, но утвердил он ее лишь после заверений Ньюмена как в помощи со стороны Великобритании, так и в согласии на сотрудничество правительств Голландской Восточной Индии и Новой Зеландии. Теперь предстояло формировать кадры пока еще не имевшей наименования новой структуры, что оказалось весьма непросто. Существенную помощь оказал флот, располагавший сетью станций перехвата “W” и предоставлявший в распоряжение дешифровальщиков все доступные ему средства. Статус доминиона предопределил ряд существенных ограничений: австралийские радиоразведчики были обязаны работать в фактическом оперативном подчинении ФЕКБ в Сингапуре и перехватывать только коммерческий радиообмен, но ни в коем случае не дипломатическую и не военную переписку. Установленные рамки крайне разочаровали правительство доминиона, однако оно не решились открыто нарушить их, хотя и создало не один, как планировалось ранее, а три поста перехвата флота в Канберре, Мельбурне и Дарвине. Радиоразведка получила первоначальный толчок к развитию и оформилась структурно. Отныне она именовалась Сектором специальной разведки (СИБ).

Летом 1939 года секциям “W” (позывные, частоты, пеленги) и “Y” (криптоанализ) ФЕКБ было позволено начать сотрудничество с австралийцами в военной и военно-морской областях. В 1940 году Нэйв согласился на продолжение взаимодействия с секцией “W” и размещение на постах СИБ ее представителей, но этого оказалось недостаточно. Из Австралии не прослушивались действовавшие в районе южных островов Тихого океана передатчики японцев, и Деннистон обратился к голландским коллегам с просьбой снабжать ФЕКБ копиями их перехватов в обмен на копии перехватов дипломатической переписки Токио. На практике никакие тексты к голландцам не поступали ни из ПШКШ, ни из ФЕКБ. Столь странно понимаемое сотрудничество мотивировалось использованием японцами сложных кодов, не позволяющих должным образом обработать