Гаруда даже не моргнул в ответ. Его лицо снова приобрело бесстрастно-надменное выражение.

– Это что? – спросил он, встряхивая зажатой в руке бумагой, пожелтевшей от времени. Свернутая в трубку рукопись раскаталась едва ли не до земли. Советник поднял глаза, и его бледное спросонья лицо пошло лиловыми пятнами.

– У-у-уккказ, п-п-повелитель, – заикаясь, забормотал толстяк. – Об из-из-изгнании.

– Хаммонд, я пока еще не ослеп и не выжил из ума, – спокойно сказал повелитель Гаруда, но от его тона советник затрясся, как осиновый лист. – Я спрашиваю, на основании чего много лет назад была изгнана из Аквиллариума Кирия, дочь Димитрия Крылова, имеющая поощрения по службе и не раз доказавшая свою преданность армии и короне?

Кира, зажатая между зеленоглазыми братьями, тихонько всхлипнула.

– Это решение было принято на закрытом совещании, и причина не может разглашаться на широкую публику, – начал советник, тщетно пытаясь придать лицу суровое выражение.

– Однако мне вы обязаны сообщить причину, – тут же подала голос валькирия. – По закону, принятому более тысячи лет назад. Даже тиран Стратор озвучивал перед казнью, в чем провинился конкретный гражданин государства. Давайте же, я жду.

Советник Хаммонд растерянно огляделся по сторонам, наткнулся на холодный прищур повелителя, и снова замер, как суслик перед змеей.

– Я тоже жду, – тихо сказал Гаруда.

Толстяк, кряхтя, поднялся на ноги, обвел затравленным взглядом сидевших на скамейках стражников, затем отрывистым движением запахнул пальто и заговорил, то и дело пуская предательского петуха.

– Девица Кирия вела себя неподобающим образом, недостойным благородного воина, члена доблестной соколиной армии, и была изгнана за рукоприкладство в сторону безоружных, неуставные отношения… и за блуд!

– Чтоооооо? – ахнула Кира, меняясь в лице. – Ах ты, старый жирный…

Конец фразы потонул в недовольном многоголосом ворчании, которое моментально стихло, как только повелитель Гаруда коснулся своего посоха, и в небе над поляной грянул гром.

– Я, видимо, и вправду ослеп или поглупел. Потому что в упор не помню, чтобы подобные формулировки вообще фигурировали в нашем законодательстве. Ты решил дополнить кодекс Аквиллариума своими идеями, советник Хаммонд?

– Он врет, повелитель! – поднялся вдруг с места Юлиан, дрожащий от ярости. – Девица Кирия была лучшим боевым товарищем, всегда готовым прикрыть спину. Она обладала и обладает пытливым умом и храбростью, которой хватит на десятерых. А еще Кирия – одна из самых благочестивых женщин, которых я знаю, обвинения эти лживы насквозь!

Сидевшие на лавках соколы зааплодировали, подкрепляя свое согласие одобрительными выкриками. Кто-то с дальних рядов подкинул в воздух шлем, изрядно помятый в бою.

– Юлиан, твои речи – на вес золота, и я охотно верю тебе, – кивнул повелитель Гаруда, когда гвалт стих. – Только видишь ли, друг мой, вопрос этот выеденного яйца не стоит. Кирия из рода Крыловых, без сомнения, достойнейшая женщина, а вот благочестие – исключительно ее дело. Она могла бы, прошу прощения за непристойный пример, завести отношения хоть со всем разведотрядом, ибо по закону является дорослой девицей, и распоряжается собой, как угодно. Если личная жизнь не мешает службе, то никого не должно касаться, чем мои воины занимаются в свободное время.

И Гаруда перевел взгляд на Киру, которая от стыда не знала, куда деть руки.

– Я правильно понимаю, госпожа Кирия, ваша личная жизнь никак не влияла на военную карьеру и отношение к службе?

– Никак не влияла, – ответил за нее Рагнар, сделавший шаг вперед. Он смерил советника презрительным взглядом и продолжил. – Ни о каком блуде не могло быть и речи, это бред сивой кобылы. Кирия всегда славилась примерным поведением, и более того, много лет хранила верность своему предмету обожания…

И командир осекся, увидев, что Кира от смущения тоже пошла нервными пятнами. Однако девушка нашла в себе силы встать и объясниться.

– Командир Рагнар хочет сказать, что моя, хм, личная жизнь касалась отношений лишь с одним мужчиной, который, как считали многие, не подходил мне по статусу. В любом случае, я осознала свою ошибку, и отношения эти давно прекратились.

Договорив, Кира тяжело бухнулась назад на лавку, сцепив трясущиеся ладони. Юлиан сочувственно погладил подругу по плечу, но та лишь отвернулась.

– Дайте-ка угадаю, – сердито заворчал Рагнар. – Обвинение в рукоприкладстве Кирия получила, когда прочитала эту позорную писульку и попыталась поговорить с советником Хаммондом, чтобы узнать причины изгнания? А он отказался ее даже впускать во дворец?

– Она меня ударила! – вскрикнул толстяк. – Она напала на меня после того, как я высказал ей все, что думаю, о ее неподобающем поведении, повелитель! Но разве я мог иначе? Ведь она была застукана в стенах главного храма Утешений Аквиллариума!

– И что? – даже бровью не повел Гаруда. – Для того эти заведения и существуют в столице, чтобы желающие находили там отдых и удовольствия.

– Так девица Кирия была обнаружена в главном зале для встреч, одетая в срамные тряпки, которые призваны услаждать глаз неотесанных мужланов, думающих лишь о низменных удовольствиях!

Прежде, чем лицо у повелителя вытянулось от изумления, разъяренная Кира вскочила на ноги.

– Так договаривай до конца, сморчок ты склизкий, что я там делала? – рыкнула она, сжимая кулаки. – Или ты думал, я стану молчать? Да пусть меня трижды проверят на ложь эликсирами, ментальным воздействием и кристаллом правды, я повторю то же самое, что и говорю сейчас! Вы над жрицами издевались, карауля их в темных переулках по пути домой! Под предлогом защиты нравственности били девиц кулаками и плетью, заворачивали юбки на головы, связывали и бросали в канаву со сточными водами! Я переодевалась несколько вечеров подряд, служа приманкой для мерзавцев, которых мы в итоге изловили.

– Подтверждаю, – тут же поднялся Юлиан. – Мы вдвоем в этом участвовали, по просьбе госпожи Шарлотты, руководящей главной обителью. Жрицы потом рыдали целыми сутками, за большие деньги у целителей синяки да поломанные ребра лечили. Они тоже полноправные гражданки Аквиллариума, налоги платят, в конце концов. Значит, имеют право на защиту.

– Велика честь, слушать их бредни! – с презрением поджал губы советник Хаммонд, кутаясь в пальто. – Они вам еще и не такого наговорят! Слезы падших женщин – что дождик, пролился да высох.

– А я наивно полагал до сегодняшнего дня, что у нас равноправие, – хмыкнул соколиный правитель. – И, если житель государства честно трудится, платит десятину от заработка в казну, не ворует и не обманывает, он уже достоин уважительного отношения и всех возможных благ. А оказывается, есть те, кто считает себя ровнее других. И уверен в своем праве в обход закона мучить и истязать живущих якобы неправильно. Уважаемая Кирия, вы можете назвать имена негодяев, которых изловили в ту ночь?