почему он не получает предусмотренного авторского вознаграждения. В качестве примера привёл французского писателя Луи Арагона, которому исправно платили в Советском Союзе значительные суммы авторских отчислений. Чиновник ответил: «Вы живёте во Франции, а с ней у СССР нет специальной конвенции, поэтому платить ему ничего не должны… Арагон, да, он получает, но не надо забывать, что Арагон состоит членом коммунистической партии и, значит, принадлежит не Франции, а Коммунистическому Интернационалу, таким образом, получает гонорар наравне со всеми советскими гражданами, не нуждаясь ни в каких конвенциях».

Фёдор Шаляпин тоже был искренне возмущён — рукопись, оставленная им в СССР, как выяснилось, была издана без его согласия, о чём он писал дочери Ирине: «книгой моей торгуют вовсю разные купцы Франции, Германии, Австрии… Под покровительством „нет авторских контрактов с Россией“ они зарабатывают за мой счёт огромные деньги. Жульё!»

Более того, артист обвинил Алексея Максимовича Горького в том, что тот самостоятельно принял решение о публикации автобиографической повести и присвоил себе чужой авторский гонорар — в ответ получил крайне оскорбительное письмо Горького, где тот после многолетней дружбы обращался к нему подчёркнуто официально и беспощадно критиковал за пародийное качество его литературных изысканий. Позиция писателя понятна — уж он-то прекрасно знает о том, кто же является настоящим автором литературных воспоминаний, при всей их «автобиографичности». Обвинения великого писателя в присвоении гонорара выглядели мелко: Горький — миллионер, Шаляпин тоже человек достаточно богатый. «Я потерял друга», — подвёл итог конфликту певец. Ответное письмо Алексея Максимовича было полно искренних обид, в нём прозвучало разочарование и от его неудавшейся попытки выполнить личное поручение И. В. Сталина — вернуть народного артиста республики на Родину. Вождь народов придерживается справедливого мнения о том, что мастера культуры должны быть прежде всего заинтересованы в сотрудничестве с властью в материальном смысле. После эмиграции Фёдора Ивановича солистам Большого театра СССР на всякий случай втрое (!) повысили оклады. Шаляпину вообще пообещали «золотые горы», но возвращаться он категорически отказывается… Впрочем, как и сам Горький: в 1926 году он всё ещё живёт за границей.

В стихотворении Владимира Маяковского «Письмо к Горькому» есть ещё одна (первая) часть:

Горько,

думать им

о Горьком-эмигранте.

Оправдайтесь,

гряньте!

Я знаю —

Вас ценит

и власть,

и партия,

Вам дали б всё —

от любви

до квартир.

Прозаики

сели

пред Вами

на парте б:

— Учи!

Верти!

2 марта 1927 года «Комсомольская правда» опубликовала очередное стихотворение Владимира Маяковского на злобу дня «Господин „народный артист“»:

С барина

с белого

сорвите, наркомпросцы,

народного артиста

красный венок!

Маяковский неприлично резок по отношению к «невозвращенцу» Шаляпину — у него свои претензии к русской эмиграции, представители которой считали его «самым безнравственным орудием ОГПУ в обелении репрессий, массовых казней и пыток политических оппонентов». В газете «Последние новости» невероятно популярный среди соотечественников Дон-Аминадо[239], не жалея эпитетов, писал о В. Маяковском как о «дюжем мясникообразном профессионале», «совершеннейшем маньяке, жрущем по неисчислимым добавочным пайкам, требующем себе прижизненного монумента на Красной площади, прокладывающим пути от прохвоста к сверхчеловеку».

Обязанности литературного секретаря Максима Горького по-прежнему выполняет Мария Фёдоровна Андреева. Благодаря её протекции директором отделения ВАО «Международная книга» в Германии назначен сотрудник НКВД Пётр Петрович Крючков[240]. Именно он организует издание литературных трудов Горького за рубежом, в благодарность станет его личным помощником и поверенным в делах.

22 августа 1927 года Политбюро ЦК ВКП(б) в п. 23 постановления № 121, п. 23 лишило Ф. И. Шаляпина звания народного артиста республики. Вскоре он был приглашён в полпредство СССР, где полномочный представитель Советского Союза Христиан Георгиевич Раковский (Станчев) объявил артисту о решении правительства аннулировать ещё и его советское гражданство.

Перед этой встречей дипломат и на редкость порядочный и интеллигентный человек Раковский фактически спас от неминуемого ареста молодого, но уже считавшегося мировой знаменитостью пианиста Владимира Горовица, категорически отсоветовав тому возвращаться в Москву. У музыканта к тому времени заканчивался срок творческой стажировки, после которой он должен был представлять СССР на престижном конкурсе Ф. Шопена в Варшаве.

15 августа 1936 года в советских центральных газетах опубликовано сообщение Прокуратуры СССР о том, что в результате следствия по делу троцкистско-зиновьевско-го блока («дело 16-ти»), установлено, что указание убить С. М. Кирова было отдано лично Л. Д. Троцким, соратники которого совершенно отчётливо понимают выводы следствия как приговор себе.

X. Раковский срочно отозван в Москву. Пытаясь хоть как-то облегчить свою очевидную участь, ранее не скрывавший своих симпатий легендарному наркомвоенмору, он публикует в «Правде» открытое письмо «Не должно быть никакой пощады!»: «Для троцкистско-зиновьев-ских убийц, для организаторов покушения на жизнь любимого нашего вождя товарища Сталина, для троцкистов — агентов германского Гестапо, не должно быть никакой пощады — их надо расстрелять». К сожалению, даже такая гипертрофированная демонстрация лояльности не спасла выдающегося дипломата от расправы. В 1938 году как участник «Антисоветского правотроцкистского блока» он был осуждён на 20 лет тюремного заключения с конфискацией всего принадлежащего ему имущества, в ходе следствия признал себя виновным в оппозиционной деятельности и шпионаже в пользу Японии и Великобритании. Признание вины послужило основанием для пересмотра ранее постановленного приговора. 11 сентября 1941 года старый большевик был расстрелян в Медведевском лесу под Орлом.

В такой ситуации обращение в суд, хоть и бывшего, но всё-таки первого народного артиста республики с иском о взыскании огромной суммы с правительства СССР безусловно являлось случаем из ряда вон выходящим.

Между тем ВАО «Международная книга» формально не нарушало советских законов и действовало строго в пределах своих полномочий. Совместным постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 января 1925 года «Об основах авторского права» устанавливалось, что «авторское право в части или в целом, может быть отчуждено по издательскому договору или иным законным способом, причём характер использования авторского права должен быть определён в точности договором» (ст. 12 Постановления). Таким образом, издание «Страниц моей жизни» осуществлялось как публикация произведения, ранее напечатанного в России и написанного в соавторстве с Алексеем Максимовичем Горьким, с которым заключён издательский договор, в соответствии с которым выплачен авторский гонорар в сумме 2500 американских долларов.

Несмотря на отсутствие международных обязательств, предусмотренных конвенциями по вопросам охраны интеллектуальной собственности, ВАО «Международная книга», с учётом своего предназначения, не могло не принимать во внимание возможности и перспективы судебного преследования компании за возможные нарушения авторских прав за рубежом, причём касалось это не только Ф. И. Шаляпина. Исполнение декрета ВЦИК от 14