Верховный стратиг шагнул вперёд и, воздев над головой руки, заговорил громким и сильным голосом. Тем самым голосом, которым он поднимал войска на битвы во время войны и который уже не раз слышал Скофа.

– Вольные граждане Тайлара и жители нашего прекрасного Кадифа! Пред ликом богов и людей я Верховный стратиг Тайлара и Великий стратиг Харвенской войны, Лико Тайвиш, сын Шето Тайвиша и новый глава своего рода, взываю к вам ради правосудия! Позади меня стоят трое глав благородных семейств. И трое преступников, презревших все законы и обычаи! Это Кирот Кардариш, Лиаф Тивериш и Тэхо Ягвиш. Они стояли во главе заговора против меня, моей семьи и всего государства! Опьяненные завистью и ненавистью к моим победам над варварами, они все два года войны пытались всеми силами устроить поражение наших войск. Их черные языки и грязные деньги добились того, что тагмы под моим началом, бившиеся с дикарями на севере, не получали подкреплений, обозов, и даже жалования. Они были готовы скормить нас варварам лишь бы не допустить моей победы. Но моя семья и мой благородный отец взяли на себя все расходы по защите наших рубежей. Пока Синклит зажимал каждый авлий, мы платили. Мы платили за всё, и этой ценой, мы купили победу Тайлара. Я разбил харвенов, покорил их земли, расширил границы и подарил вам заслуженный триумф, который Кадиф не знал уж много лет. Но видно моя победа и ваша любовь, совсем лишили их сна. И когда меня утвердили Верховным стратигом, эти отступники от законов решили уничтожить мою семью! Они убили моего отца, Первого старейшину Шето Тайвиша, что дал вам всем мир и процветание. Они позорно отравили его вместе с логофетом имущества Арно Себешем! А после решили обвинить меня в самоуправстве и тирании! И знаете за что? За мою победу над харвенами и пресечение мятежа в Аравеннах! Это гнилую язву, что я выжег огнем и мечем, они стали ставить мне в упрек! Но и этого им показалось мало. Наняв всякую шваль и вооружив своих рабов, они хотели захватить город. Но я был предупрежден об их коварстве. Верные граждане Тайлара раскрыли мне их планы, и тогда я обратился за защитой к той силе, что клялась служить лишь Тайлару. К нашим доблестным тагмам. К простым солдатам, что тянули и тянут на себе всё бремя охраны государства и вашего покоя! И они защитили меня от этих предателей чести, богов и обычаев. И не только меня, но всё наше государство. Всех нас! И теперь я предаю их на суд вам – свободным гражданам Тайлара! Знайте, что я обвиняю их в убийстве своего отца. Я обвиняю их в сговоре против войск нашего государства. Я обвиняю их в желании установить тиранию. Люди Великого Тайлара. Как велит древняя традиция и древнее право, несправедливо отнятое у вас много лет назад, вы должны судить их своим голосом! Ибо вы – народ, а значит и власть. Так что свободные граждане Тайлара, как и ваши славные предки, решайте судьбу этих старейшин: жизнь их ждет, или смерть!

Толпа замолчала, словно обдумывая сказанные слова. Скофа покрутил головой и увидел повсюду удивленные и хмурые лица. Конечно, они уже слышали про заговор алатреев. Да и как было о нем не знать, когда сотни глашатаев на каждом углу перечисляли злодеяния благородных и рассказывали, как они хотели захватить Синклит и расправиться с победившим дикарей полководцем? И всё же до последнего момента люди не очень понимали, что именно за публичный суд их ожидает. Они-то думали, что их зовут на зрелище. Почти на праздник, пусть и с кровавой развязкой.

Город знал, что ларгесы не выставляют на показ свои склоки и почитал это за должное. Да, благородные постоянно резали друг друга, а порою даже изгоняли из государства, что было немыслимым для блисов, но всё это вершилось в стенах Синклита. Ведь судить благородных могут лишь благородные. Таков был закон и старая традиция. Видеть, как она исчезает прямо у них на глазах, было странно и непривычно для кадифцев, никогда не знавших времен народных собраний. И они только начали понимать, что Лико Тайвиш позвал их не ради забавы. Он призвал их, чтобы наделить властью.

И постепенно по сжатым рядам людей понесся гул осознания. Сначала слабый, но набиравший силу с каждым мгновением. Тысячи и тысячи голосов начали повторять одно слово, которое, словно заклятье, преображало их и надело силой. И слово это было «Смерть»!

– Смерть! Смерть! Смерть!

Поначалу неуверенно, словно стесняясь звука собственного голоса, кричали жители Кадифа.

– Смерть! Смерть! Смерть!

Повторяли они, и каждый раз произнесенное вслух это слово становилось крепче.

– Смерть! Смерть! Смерть!

Звучало уже не как просьба и даже не как требование, но как приговор. Прямо здесь и сейчас сказанное толпой слово рождало власть.

– Такова ваша воля, сограждане? Достойны эти заговорщики смерти? – обратился к толпе Верховный стратиг.

– Да! – взревела толпа, уже без сомнений.

– Тогда, по древнему обычаю, приговор народа должен быть исполнен.

Лико Тайвиш обернулся назад и положил руку на рукоять висевшего на поясе меча. Он начал обнажать заточенное лезвие, как вдруг стоявший с краю коренастый мужчина поднял вверх руку и выкрикнул:

– Стой, Тайвиш. Я требую слова!

По толпе пронесся неясный гул. Люди не знали, как им быть, ибо не понимали правил столь необычного для них действия. И все же, что то внутри, что то очень старое и древнее, говорило, что даже обреченный на смерть, не теряет право быть услышанным. Толпа притихла и подалась вперед, но юный полководец продолжал доставать меч, смотря лишь вперед, на пленника. Он словно не слышал его слов, но тут к стратигу шагнул седой старик и что-то зашептал, замахав руками. Полководец выслушал его, а потом с силой ввернул обратно в ножны так и не вытащенный меч.

– Вам позволено говорить, Кардариш,– проговорил Лико Тайвиш, не скрывая злобы и раздражения.

– Позволено? Да это мое право, щенок. Если уж ты решил созвать собрание, то потрудился бы хоть выяснить, как положено его проводить. Я-то знаю, как это делается, ибо именно мои предки стояли у самого истока государства. Хэй, вольные граждане Тайлара. Я Кирот Кардариш, глава славного рода, что принес вам много побед и свершений. Я потомок первого из Владык, Арано Кардариша, истребившего в первые годы Основания дикарей хэегг, что сожгли нашу первую столицу Палту. Я, потомок Мирдо Кардариша, верного друга Патара