не хуже американского истребителя F/A-18. Но российские двигатели плохо подходили к французским истребителям, замечает источник РБК daily, знакомый с проектом. «Им пришлось грубо расточить фюзеляж, как если бы случайный прохожий, выпив стакан водки, попытался провести операцию по пересадке сердца», – проводит он аналогию. Тем не менее, проект сулил хорошие барыши погрузившейся в глубочайший кризис постсоветской России.

Джо Модисе, на тот период министр обороны ЮАР.

Переоборудовать удалось всего два самолета, как вскоре разразился скандал. Газеты писали, что ЮАР не стала возвращать России четыре двигателя и 14 лучших в мире на тот период ракет с инфракрасной головкой наведения и радиолокационным подрывом – Р-73, с несколькими комплектами проверочной аппаратуры их боеспособности «ГУРТ», общей стоимостью 80 миллионов долларов (оцененных так Волошиным и ЮАРовскими разведчиками), отправленных туда на условиях возврата после испытаний, а сам Волошин якобы обогатился на этой сделке. Вдобавок ко всему в январе 1995 года был застрелен Тимур Хлебников, гендиректор «Русджета» – компании, которая занималась модернизацией «Миражей» в России (в нее вошли Marvol, НПО им. Баранова и ОКБ им. Климова). Спустя год было совершено покушение и на главного конструктора компании Валентина Степанова»…

А так об этом пишет незабвенный «КомерсантЪ» образца 1996 года:

«К весне 1994 года, то есть к моменту отмены санкций, «Мираж-1» был уже оснащен российскими движками, а осенью того же года – и ракетами. Тут мы подчеркнем, что и первые двигатели, и первые ракеты (еще не подогнанные к «Миражам») поступили в ЮАР через созданные Волошиным СП тогда, когда ЮАР еще была под санкциями. А вывозились они на условиях возврата после испытаний. Запомним последнее обстоятельство.

Первый испытательный полет переделанного «Миража» превзошел все ожидания: дедушка французской авиации кувыркался в воздухе не хуже F-18. Дальнейшие испытания (проведено 74 полета) также прошли без сбоев. В ноябре 1995 года ВВС ЮАР по случаю 75-летия независимости страны организовали показательные полеты обновленных «Миражей». На них лично присутствовал Олег Сосковец. Трудно сказать, вспоминал ли он, наблюдая за кульбитами «Миражей» с российскими «пламенными моторами» в африканском небе, о письме Алексею Казаннику. Но он наверняка чувствовал удовлетворение от того, что «график работ по перспективному контракту» не был сорван. После показательных полетов Сосковец и Модиссе, поздравив друг друга, обменялись памятными подарками. Первому вице-премьеру преподнесли золотую звезду, усыпанную бриллиантами. Казалось, успех программы был налицо. Ну а что касается каких-то бывших санкций, то ведь кто не грешит их нарушением…»

Вернемся на землю нашу грешную, где в тот момент, не жалея сил, губя свои души и друг друга, крепкие молодые люди в кожаных куртках усиленно и устремлено вырезают свое поколение, призванное быть когда-то первыми жителями настоящего коммунизма.

Хочу заметить, что это последнее поколение не просто рожденное, но выращенное и воспитанное в стране Советов с теми устоями и хоть какими-то страхами и опасениями, привыкшее хоть к каким-то правилам. Можно себе представить, как бы выглядела та мясорубка с представителями сегодняшней молодежи, выпестованной большей частью интернетом, развращающими средствами массовой информации, компьютерными играми, фильмами, перенасыщенными насилием, ложью, поклонением «золотому тельцу», наркоманией, навязыванием, мягко говоря, странных норм нравственности, при которых честный и смиренный – лох! Правда, что-то подсказывает, что такая возможность еще впереди…

Нашего поколения, как и любого другого, в свое время больше не будет. Признаемся в том, что мы мало участвовали в воспитании своих детей, не дали этого сделать многим другим, мы участвовали молчанием и злом в развале страны, увлеклись не столько деньгами, сколько властью и силой, не столько воевали с конкурентами, сколько спасали себя их убийством, при том, что низы были уверены в благородных началах, барахтаясь как лягушки в молоке, пытаясь взбить хотя бы сливки, достающиеся всегда тем же верхам – так было, и так будет всегда!

Я не утверждаю, что следующие за нами поколения плохи, ущербны, не нормальны. Здесь стоит подходить так же. Неизвестно, какими бы стали мы, попади в такую воспитательную среду, и какими бы были последствия. Но явно следующее: мы были, и мы были сильнее!..

Было бы странным заявлять, что силой обладали только «кожаные куртки», «малиновые пиджаки», «бритоголовые затылки». Духа хватало у всех, и бывало, приходилось уступать духовитости или безукоризненной доказательности нашей неправоты обычных бизнесменов. Но на это были способны далеко не все в силу высоты интеллекта, силы же духа, ведь за такую «слабость» приходилось отвечать перед старшими «соратниками», видевшими в этом только потерю денег и авторитета.

Повторюсь, было по-разному, так получилось и в этот раз. Хоть и утверждают все без исключения, кто может хоть что-то утверждать, будто «Сильвестру» никто никогда не отказывал, я же заявляю, что однажды такое было точно! И этот человек пережил всесильного «босса боссов»! Правда, всего на несколько месяцев…

Не нужно думать, что отказ был дерзким и совершенно бесстрашным, скорее, мотивированным и доказательным…

* * *

Начало апреля в Париже – это, для приезжающего туда русского, новый, свежий глоток поначалу кажущегося неизвестного. Не то чтобы парижане способны создать некое эмоциональное поле, скорее оно осталось от наших предков, когда-то наводнивших столицу Франции в начале XVIII века[113], войдя в него без намерения остаться здесь завоевателями. Дополнили своими ароматами это эфирное поле покинувшие Родину в начале прошлого столетия эмигранты, уходящие от гнили и вони революционного воронья, заполонившего Россию.

Попав впервые в этот город, я почувствовал едва заметный привкус его русскости, который парижане пытаются избежать, при этом не в состоянии избавить от него свою столицу. Пусть это говорило мое тщеславие, но трудно было переубедить себя, везде замечая наше присутствие на этих улицах, я уже не говорю – на местных кладбищах.

Вначале апреля Георгию Хлебникову, то есть Хлебникову-младшему, исполнялось четыре месяца. Мама и папа рванули именно в Париж, совместив рабочие моменты с приятным романтическим путешествием. Как умирать, не видя его…

Чуть позже, уже после возвращения из Парижа, Тимур решил приобрести «Мерседес-Бенц» престижной модели. Вместе супруги снова отправились в Европу, воспользовавшись предложением Марка Волошина помочь. Опять получилась поездка, полная романтики чувственности.

Из Ганновера супруги направились в Гамбург. Через несколько дней в Ганновер пригнали громадину цвета «мокрый асфальт», с кожаным салоном, с музыкальным центром, сделанный по заказу, полностью тюнингованный. Машину поставили во двор офиса «МАРВОЛ». Любовались все без исключения, многие поздравляли, после направляясь обмывать покупку. А Москва жила своей жизнью, в ней варились и другие упоминаемые герои этого повествования, в том числе и автор.

Далее, соблюдая хронологию, обращу внимание на очень кратковременный момент,