ранее не описанный, имевший место буквально за две-три недели перед самым арестом Григория Гусятинского произошедшего на вилле академика на Рублевском шоссе. Произошло это в скверике за театром имени Образцова.

Как-то он позвонил мне и просил подстраховать на «мутной стреле»[114]. Это значило, что ее последствия могли быть непредсказуемы. Одевшись и преобразившись соответствующим образом, выглядя безлико, интеллигентно, серо, ничтожно, в дешевом плащике, коротких серых брюках, стоптанных, никогда не видящих гуталина, ботинках, в очечках и выцветшей шляпе а-ля «семидесятые», я играл сам с собой в шахматишки, сидя на скамеечке, в отдалении от назначенного места.

Миниатюрная досочка «карманных» шахмат покоилась на черного цвета дипломате советских времен. Емкость эта была предназначена своей конструкцией для переноса и удержания АКСУ с пристегнутым снаряженным магазином, носила аббревиатуру «АКС74У – «Кондор»». Собственно «Кондор» – это сам кейс, разработанный для скрытого ношения АКСУ. При нажатии на клавишу, размещенную на ручке, имеющую предохранитель, сбрасываются боковые стенки самого «дипломата», оставляя в руках оружие, готовое к бою.

Удалось купить всего один, и я обещал показать его Григорию. Лучшего момента не придумаешь…

События не произвели на меня никакого впечатления. В расставленную ловушку, а открыто у назначенного места встречи были всего человек десять, попался только один чужак, появившийся на дорогой машине марки БМВ. Он не успел произнести полностью даже первую фразу, как оказался в багажнике своей машине, находясь в нокауте. Через секунду автомобиль исчез, еще через минуту пропали остальные.

Сложив досочку, свалив мизерные шахматные фигурки неоконченной партии в ее чрево, я отправился в сторону, где ожидал Григорий со своим водителем. Увидев меня, он долго смеялся над внешним видом. Обменявшись несколькими фразами, я отдал кейс с содержимым, намереваясь заехать за ним сегодняшним вечером или завтрашним утром на квартиру, на дачу он еще только предполагал переезжать.

Шеф кого-то поджидал, поэтому остался, я же покинул сквер, удалившись в сторону припаркованной в нескольких кварталах «Нивы».

Тогда у меня уже был мобильный телефон, носивший звучное название «Моторолла». На него и поступил звонок через несколько часов. Голос Гриши был несколько напряжен, он говорил быстро, ничего не объясняя. Мы встретились где-то по ходу его движения, выбор места был спонтанен. Почти не останавливаясь, Гусятинский сунул через приоткрытое окно «дипломат», сопроводив словами: «Посмотри там внутри – он у ментов был. Давай, братан… позже позвоню…».

Со всеми предосторожностями, не зная, чего именно ожидать, обследовал содержимое, и не найдя ничего подозрительного, ждал объяснений. Оказалось, что спустя несколько минут после моего ухода, главшпана задержали «петровские опера», сопроводив к себе в гости. Разумеется, немного прошло времени, поскольку появился снова его одноклассник из соседнего кабинета и уже второй раз урегулировал за десять тысяч долларов все вопросы. За эту сумму босс ушел из здания «Петровки 38» с этим самым кейсом…

Следующий, по счету третий и самый серьезный арест произошел несколькими неделями позже, мы немного касались его. Григорию предъявили кражу оружия со складов военного училища в Иркутске, что как-то не вязалось ни с его деятельностью, ни со временем совершения преступления. Скорее всего, это был предлог.

Через две недели после ареста ведущие следствие следователи, дабы избежать сильного нажима «сверху», организованного всесильным «Сильвестром» через «лубянские кабинеты», Гусятинского этапировали в Иркутск. По всему видно, ему там совсем не понравилось. Я видел его сразу после освобождения. Несмотря на непривычную худобу, выглядел он неплохо, свежо, но подавлено. В словах проскакивало желание скорее покончить со всеми делами и исчезнуть. Выглядел он здоровым и физически крепким.

Другое дело Саша Буторин, арестованный вместе с Григорием, освободившийся только через пять лет, отбыв наказание на строгом режиме, правда, уже по другому обвинению. Зубов у него, кроме нескольких задних, почти не было, некоторые, из оставшихся были сломаны ударами тяжелыми твердыми предметами – последствие избиений в начальный период следствия.

Сережу «Полпорции», также арестованного с Гусятинским, освободили одновременно с начальством. Григорий в своих письмах-малявах, написанных на встречах с адвокатом, больше содержащих просьбы об обустройстве своего быта в тюрьме, семьи, личных делах, и особенно о скорейшем его освобождении, иногда касался «МАРВОЛА», правда, без существенных указаний. На мой взгляд, на этот период времени он «выпал из обоймы» имевших к этому совместному предприятию отношение и уже никогда в нее не вернулся. Постепенно это место занял Олег Пылев и Сергей Махалин, со стороны «союзников» оставались: Ананьевский, Буторин, «Дракон» (Сергей Володин), наездами бывал Бачурин Юра, впрочем, последнего никто не воспринимал серьезно без Григория.

Олег никогда не входил в курс дела глубоко, не изучал сути происходящего, опирался на чужие мнения, иногда принимая решения, зависящие от настроения. Этот период выпал из моего поля зрения, поэтому восполняю его с чужих слов, причин не верить которым нет…

Именно к моменту ареста Григория Гусятинского ООН снимает эмбарго с ЮАР. Любой здравомыслящий человек понимает, что это открывает возможность открытого сношения стран по проекту «Супер Мираж», что позволит и финансовые затраты сократить за счет прямых поставок, и оформление документов упростить, сделав эти отношения легальными.

Тимур решает с этого момента указывать в таможенных документах настоящую суть, поскольку существуют официальные правительственные документы в поддержку проекта с резолюцией президента. Честный шаг, но пакет документов попадает, из-за попустительства лиц, обязанных осуществлять сопровождение всех инстанций, к молоденькой таможеннице, которая обнаруживая отсутствие по классификации МВЭС лицензии на двигатель, останавливает отправку груза с требованием предоставить соответствующую лицензию.

Разумеется, ее не оказалось, в связи с чем поднялся скандал, временно окончившийся выпуском товара за границу под обещание в следующий раз предоставить требуемые сопровождающие документы. Руководство СП «Русджет» в полном составе обращается к первому премьеру Олегу Сосковцу, получая от него распоряжение за № 1249 с требованием пропустить, но в ней нет ни слова о безлицензионном вывозе, что было решено следующим письменным указанием с конкретизацией «пропустить без лицензии», причем на правительственном уровне. Только тогда таможня подчинилась…

В это же примерно время открывается, незадолго до ареста Гусятинского, адвокатское бюро «Согласие», во главе с руководителем Ильей Рыжковым, адвокатами Мидлиным, Метта, которым суждено еще выступать защитниками на процессах, где их подопечными станут сегодняшние криминальные бонзы, полслова которых сегодня для них закон.

Время многое меняет, в 2005 году жизнь и свобода обоих Пылевых полностью зависит от представителей этого агентства, ставки и линии защиты, выбранные по старинке и привычке 90-х годов ошибочны, хотя и казались перспективными, верными. Убежденность в еще живущем страхе в сердцах бывших подчиненных толкает на глупую уверенность в своей всесильности, что на деле станет «подножкой самим себе». Все это впереди. Весной