если тела больше нет и лишь ничтожно развита душа, то как же удивительно ничтожно мал такого рода отблеск Света от вниманья Высшего, направленный в сторону убогости лика получившегося вследствие формирования избранника! Существование на грани отблеска, пусть даже и не угасаешь. Как результат, пожертвовать таким духовным Светом, чтобы, совершив желанное Творцу, обрадовать Создателя, и таким образом возвыситься, наполнившись реальным Светом радости заметно более желанного существования? А почему бы нет? Конечно, среди всех таких, живущих, где и есть необходимость претерпеть рождение, господствуют, согласно рассужденьям, нравы совершенно дикие, говоря прямо, попросту животный мир, и есть опасность, что духовный облик при такого рода окружении просто не сможет как-либо подняться от низов к вершинам. Но именно тогда и привлекается в сподвижники та помощь от, на первый взгляд, реальных конкурентов, Тёмной стороны, чтобы, спасения ради, при подобном росте и развитии помогла. И эта привлечённая сподвижница от конкурентов, пожелав избавления от наказания, по ходу дела помогает, пусть и в немалой степени изрядно странно помогает. Но здесь, опять же, первым планом удивляет тоже самое довольно необычное духовное начало у ребёнка. То, что уже вначале, как-то, а сумели надоумить маму, воплотившую в себе вершину Света всей дарованной от Господа любви, просившую о ниспослании ребёнка, что сын дарован здесь не просто как ответ на все столь пламенные просьбы, и что за тем, кем осчастливили, обязана следить, чтобы столь удивительный ребёнок рос именно особенным, это уж точно и сомнений в этом нету никаких. Одно уж то, как и когда, притом каким неповторимо экзотическим родился уже стоило без всякого сомнения многого. Потом, когда рос сплошь со всеми этими кровотечениями носом, рвотой и головокруженьями, а, осчастливленная столь невразумительным подарком, боролась с этими болячками и регулярно, непрестанно бегала со своим определённо странным порождением по всем музеям города, театрам, покупала с постоянством некие экскурсии на пароходах по окрестностям, и прочее, и прочее, и прочее. Как можно отправляться хоть куда-то и на судне с собственным ребёнком, которого укачивает даже в городском троллейбусе? Но мама никогда не отступала, и сын в результате вырос именно таким, каким и вырос — знал чуть будто наизусть музеи города, а именно такого точно уж присутствует неимоверное количество. И даже выиграл в каком-то младшем классе несколько странный городской, среди учащихся проводимый конкурс по прослушиванью музыки. Но здесь действительно, что больше прочего заметно удивляет, сам начал в раннем возрасте ходить по организовывавшимся тогда, городским книжным развалам перед магазинами, чтобы скупать среди иного-прочего и выставлявшегося, обычно мало кому нужные издания из разряда книг — первоисточников. А это книги, которые, в большинстве своём, любой обычный человек, не то, что прочитать, да даже поднести к лицу, это уж точно, не захочет. И эти странные творенья-порожденья древности столь странный мальчик ведь не только покупал, насколько и какие получалось эти перлы древних авторов читал! И пусть нельзя сказать, что мысли, что сопровождали это чтение, всегда и всюду отличались чистотой, но то, что все прочитанное и весьма серьёзно повлияло на формирование довольно необычного сознания, такое точно уж сомнение не вызывает. Конечно, почему тогда и столь нелепо вёл себя, вопрос большой, и толком на него ответить до сих пор не удаётся. Ну, разумеется, здесь можно было бы с какой-то благодарностью кивнуть всё в ту же сторону того же начинания духовного, как надо понимать, уже по факту от рождения наделившего заметным внутренним сиянием духовным. Когда устроил свою первую кончину, использовав для этого известное и среди йогов да и у буддистов описание, как можно отделиться духом от своего собственного тела, по ходу протекания процесса, и когда над телом уж как будто к потолку взлетел, и всё пропало, и вроде бы осталась только тьма, душа лишь яркой звёздочкой сияла среди этой тьмы, то есть, можно отметить, что, похоже, таким образом ассоциировал происходящее с собой и своею личностью уже тогда, среди подобной темноты представившись этаким ярким проявленьем Света. Сколько тогда по возрасту-то было лет, четырнадцать-пятнадцать? То есть присутствует весомый повод думать, что каким-то Светом от рожденья действительно, а всё же наделён. Но чтобы этот Свет подсказывал лишь только правильное действие и как-то, и по ходу жизни, но подталкивал только лишь в правильную сторону? В такое верится по меньшей мере с редкостным трудом. Тем более, что именно сейчас, когда подобная истина о таком, который некогда для начинания пожертвовал душой сплошь исключительно и в целях столь весомо необычного рожденья проступила, вопрос простой оформился — что чувствую в отношении подобного, такой весомой жертвенностью отличившегося? Попробуй-ка, ответь! Ведь надо вроде бы благодарить, а то, что проступает на поверку, уже скорее донимает тем, что более пристало называть обычным словом жалость. И ещё то, что связано с возможным возрождением того, что, как по ходу дела возникает повод понимать, ввиду случившегося вслед рождения было утрачено. Тогда из некого подслушанного следовало, что как раз такой, который и пожертвовал своей духовной сущностью для нового рождения, себя притом надеждой тешил, что, если результат окажется не очень-то удачный, Создателю останется лишь только пожелать, и жертвующий, сплошь как память о былом, опять возникнет вновь и возродится. Но, ежели по ощущениям судить, случилось что случилось, и теперь, если хоть что-то из убогих истин понимать, то прежде всего что всё это точно не конец на фронте приложения усилий, однако с таким образом утраченным в момент рождения, что приключится при таком развитии? Ведь то, что при таком тогда возникло, словно бы напоминая о былом, как будто бы ушло куда-то в даль. И благодаря такому родилось достаточно нелепое решенье — а может теперь получившийся по жизни образ суть такая новая форма рождения-оформления жертвовавшего? То есть, и столь постаравшийся теперь такой, каким по ходу дела получился?

Теперь подумай, как всё некое особое такое, каким по ходу дела видится — воспринимается, и допускать в виде чего-то как-либо осуществимого-возможного. Вся схема восприятия подобного рода хоть какой-либо организации, объединяющей в потугах контролировать до самых малых-незначительных изменений всё, всюду и до всех возможных тонкостей и сложностей выглядит попросту нелепо-специфической. Одновременно и насколько при оценке открывающегося можно в самой полной мере доверять своему собственному трезвому сознанию, пока всё-таки не до самого конца понятно. Сама схематика организации такого, это точно, что по меньшей мере крайне специфического восприятия происходящего предполагает, с одной стороны, определённо новый взгляд на всё какое-либо материализованное, ныне в полном масштабе существующее воплощение, что окружает,