Только чисто японские кварталы со своими крошечными как бы картонными домиками были совершенно застроены, и жизнь в них кипела. Видно было только, что домики новые и что узенькие улицы еще не приведены в полный порядок. В центре города находится вокзал, от которого отходят поезда как дальнего, так и местного следования. Metro в 1924 году в Токио еще не было и местные поезда отчасти обслуживали связь центра города с пригородами. Сеть трамваев была развита достаточно хорошо. Наконец, рикши служили для обслуживания самого города. Я долго не мог привыкнуть к рикшам; хотя маленькие экипажики были довольно удобны, но замена лошадиной тяги людской была как-то неприятна и ощущалось какое-то странное чувство неловкости.

Около вокзала была большая незастроенная площадь, к которой примыкала центральная – торговая часть города. Дома здесь были почти все в перестройке или новой постройки, так как все старые каменные дома или совсем развалились во время землетрясения, или были сильно попорчены. Все каменные дома в несколько этажей, построенные без железобетонного остова, во время землетрясения разрушились почти все; железобетонные постройки выдержали встряску лучше. Поэтому новые дома строились все на железобетонном каркасе.

К средней части города, расположенной на низменной равнине, с северной стороны примыкает большое поле, на северной части которого находятся районы Императорских дворцов (дворцов Микадо) с дворцовыми постройками. Эта Императорская резиденция является как бы особой крепостью, вокруг которой расположены различные части столицы. Резиденция обведена крепостными валами бастионного типа. Наружные рвы (насколько мог судить издали) шириной не меньше 30 сажень заполнены проточной водой (масса диких уток, которых никто не беспокоит, перелетают из одной части рвов в другие); мосты подъемные.

Мне говорили, что за первой линией крепостных валов тянутся широкие незастроенные как бы коридоры, а затем идет вторая линия крепостных валов.

Охрана устроена так, что незаметно проникнуть снаружи вряд ли может даже крыса. Ныне, с развитием авиации, такая охрана Императорской резиденции, конечно, совершенно недостаточна.

К северу от Императорской резиденции возвышается амфитеатром холмистая и покрытая богатой зеленью местность, где расположены иностранные посольства, а дальше, по холмам, вокруг северной и северо-восточной части столицы тянутся в садах усадьбы более зажиточных японцев. Таким образом, большая часть более зажиточной части японского населения Токио живет в условиях полудеревенской или дачной жизни. Днем на службе в столице, а затем возвращение в лоно семьи и к любимым почти всеми японцами занятиям садом и огородом.

В самой же столице живет торговый класс, иностранцы, мелкие служащие и рабочие. Поэтому и район самой столицы резко разделяется на торгово-финансовые кварталы, районы больших гостиниц, фабричные районы и районы японской бедноты, живущей в тех же условиях, как жили и их предки сто лет тому назад.

Велосипеды очень распространены среди японского населения. Впечатление такое, что у всех есть велосипеды. Идя по улицам, надо быть очень внимательным, чтобы не быть сбитым с ног тучами велосипедистов.

Очень приятное впечатление производят магазины: товары представлены везде хорошо, везде полный порядок, чистота, приказчики безукоризненно вежливы. Очень славное впечатление производят магазины с пищевыми продуктами; мне особенно понравились рыбные магазины. Проходя мимо одного из рыбных магазинов, я соблазнился очень аппетитными горами кетовой (красной) икры. Хотел купить, но епископ Нестор сказал: «Не покупайте, ведь только соблазнительно, а на вкус – дрянь; японцы свою кетовую икру промывают (или прочищают) бобовым маслом, чтобы она не портилась, но это придает ей крайне неприятный привкус. Архиепископу Сергию привезли икру, приготовленную по-русски; я попрошу его прислать вам подарок». Действительно, через день я получил от архиепископа большую банку икры.

В низменной части города (торговая и фабричная) зелени немного, кругом же города, как я уже говорил, зелени много. Мне говорили, что очень красиво весной, когда цветут вишни: это как бы национальный праздник Японии. Вишневых деревьев много, и население устраивает пикники в районе цветущих вишневых рощ и отдельных групп деревьев. Но, к сожалению японцев, вишневые деревья хорошо цветут, но ягод не дают.

Но и в самом городе имеется ряд парков и больших скверов. Наиболее крупными парками являются Ueno Park и Hibiya Park. В последнем имеются рестораны, большая музыкальная сцена для симфонических концертов, и, кажется, в этом же парке до землетрясения 1923 года были так называемые «чайные домики» с гейшами. При входе в Ueno Park воздвигнут большой памятник народному герою Японии (либеральной Японии) социалисту Saigo (Такамори). Он изображен в обтрепанном кимоно, как бы надетом на голое тело, с японским мечом у левого бока и ведущим на цепочке небольшого бульдога. Изображен без головного убора.

Существует поверье, что если разорвать записку с написанным желанием и плюнуть на этого S Aigo и если мокрая бумажка пристанет к пролетарской фигуре, то желание исполнится.

Для нас, европейцев, странно смотреть, как вокруг памятника толпится публика, что-то жует и затем харкает на своего героя.

Около Hibiya Park, на полгоры, устроен зоологический сад. Говорят, что до землетрясения он был хорошо представлен, но во время катастрофы многие звери погибли или удрали и были перебиты, и осенью 1924 года этот сад был довольно бедно и жалко населен.

У подножия возвышенности, по которой тянется Hibiya Park, имеется очень большое озеро, покрытое частью камышами. Глядя сверху, я поражался массе диких уток, тучами летавших из одной части озера в другую. Не знаю, охотятся ли японцы на уток на этом острове, но я слышал рассказ об охотах на уток, которые устраивались в Токио или около Токио (я не знаю, на каких озерах и в каком именно районе) для чинов дипломатического корпуса. Но уток не стреляли, а ловили, как бабочек, сачками.

Гостей рассаживали в лодки и подвозили к низким как бы барьерам из камыша и раздавали в руки сачки на длинных палках. С противоположной стороны загонщики на лодках сгоняли перед собой стада уток по направлению охотников. Большинство ненапуганных уток от загонщиков уходило вплавь; доплыв до «барьера» (за которым, притаившись, сидели в лодках «охотники»), утки при новом нажиме загонщиков подвигались и перелетали через барьер, причем многие утки стремились опять поблизости сесть на воду. Поджидавшие охотники пытались сачками ловить низко летящих уток.

Сачки с пойманными утками брались «егерями», вытаскивавшими уток, сворачивавшими им головы и возвращавшими сачки удачливым «охотникам». Меня уверяли, что эта «охота» была увлекательной и для европейцев.

Большое кладбище в черте города, с довольно большим количеством зелени, тоже выполняет роль парка. Громадный парк вне черты города, с императорскими могилами (храмами) представляет большой интерес.

Я вообще не уделял много времени на осмотр достопримечательностей и, кроме того, единственным «чичероне» был у меня милый епископ Нестор, который сам многого в Токио не знал, да и мне было совестно его эксплуатировать в этом направлении. Но все же кой-что я повидал.