хорошо, по всем показателям его здоровье было отличным, но при этом выглядел он как живой мертвец.

— Что, Рен, решил переквалифицироваться в вампиры? — вместо приветствия начал Маркус, — Смотри, это место у нас уже занято, — продолжал он веселится, вызывая улыбки у ребят, но не у нас с Рендедом.

Нет, Маркус не бесцеремонный болван, он просто не знает как поддержать друга. Оборотень жил в стае, которая являлась главными поставщиками досок для отделки. Это самое модное интерьерное решение во всех частных домах. Поэтому Маркус жил не зная бед и что говорить сейчас он не понимает.

— Привет, Рендед, — я села рядом с ним на диван, — Живой, здоровый, что ещё надо?

— Все обратно, мои силы и мой хвост, — прохрипел он и откашлялся.

— И давно ты так сидишь?

— Ты слишком проницательная для девочки, — слабо дёрнул одним уголком губ русал в намеке на улыбку, но глаза остались такими же пустыми, — Я собрался кое куда.

Мы в ожидании уставились на него. Вот уже почти три недели он не подаёт признаков жизни, максимум смотрит на нас и односложно отвечает. А тут уже путешествие!

Я улыбнулась в предвкушении, ведь мы пойдем вместе с ним, никто его не оставит.

— И куда мы отправляемся? — потёр руки Осфальд, читая мои мысли. Мы с парнями переглянулись и улыбнулись.

— Вы в академию, я на гору Светил.

Парни помрачнели, а я не понимающе на них посмотрела, о такой горе я не слышала ещё.

— Где это? И почему не вместе?

За Рендеда ответил Рич. Наш молчаливый Рич.

— Туда не ходят просто так, туда идут за силами.

Я продолжала смотреть на ребят все так же. За силами и за силами. Стоп? Рен хочет вернуть свои силы? Но почему тогда все не возвращают и вообще почему об этой горе не говорили?

— Объясните, я не понимаю.

— Ань, — начал Рендед и посмотрел на меня, — сразу говорю — я пойду и пойду один! Гора, дарующая силы, по легенде там спят наши предки. Оборотни, которые имели полный оборот. Вампиры, ну они не очень изменились. И русалы, которые имели не только хвост и какие-нибудь способности, но и могли управлять водой, а в человеческом виде, при опасности, кожа их покрывалась чешуей, которую нельзя было пробить. И зубы у нас не всегда были такими, в человеческом обличии они были обычные, как у вас, а не лезвия эти, — скривился Рендед. Да, как-то он мне говорил, что девочки не русалки, не хотят целоваться с обладателями таких зубов, его это растаивало, но улыбаться он не переставал, — Многие туда ходили, но возвращались мертвые. Просто появлялись дома трупы и все. Либо не возвращались вовсе. Есть только пара существ, которые вернулись целые и невредимые, император, например, ходят слухи, что ректор тоже. На счёт принца не знаю, но, наверное, он если не был там, то отправится.

Воцарилось молчание. Я прекрасно понимаю, он в отчаянии. Но идти на верную смерть! Да он с ума сошел.

Судя по лицам ребят они думают тоже самое.

— Никто даже не знает, что тебя там ждёт. Да, испытания, но какие? Мы не собираемся тебя хоронить! Может императорская семья свободно ходит туда из-за своей крови, а ректор это всего лишь слух, — при упоминании ректора у меня все внутри сжималось, — поэтому — нет! Решишь свалить, я лично тебя верну и наберу зад! — озвучил наши мысли Маркус.

— Через три дня я отправляюсь, можете обнять меня и попрощаться, а можете злится, обижаться и мы на этом разойдемся, — бескомпромиссно заявил русал, а Маркус, просверлив его взглядом, развернулся и ушел.

Русал сдержал свое слово, он действительно отправился на гору, об этом нам сообщили на следующее утро. Вот хитрец, знал, что его никто сегодня сторожить не будет, они никогда не врали друг другу, они были братьями, которые доверяли свои жизни другим. А Рендед воспользовался этим доверием и ушел, пока его не кинулись.

Три дня Маркус, в обличии оборотня, шел по следу, надеясь догнать его, но он оборвался у подножья горы. Вернувшись и собрав вещи, он наказал Осфольду и Ричу следить и оберегать меня, а сам отправился за Реном. В этот раз никто оборотня не останавливал. Мы молча просидели вечер, я постоянно обнимала одного из своих названых братьев и тихо плакала. Пришел даже Алларик, которого я не видела с того разговора на террасе. Маркус рано ушел спать, что бы выспаться, а с утра, пока ещё никто не проснулся, ушел.

В академии снова начался только что закончившийся траур, не было ни занятий, ни тренировок, никто не верил в возвращение парней. Никто, кроме меня, Осфальда и Рича, думаю ещё и Алларика.

Неделю все ходили мрачные, ведь весёлых, молодых тренеров знали все. Тем более тренера это они пока что, а потом они стали бы боевиками, которые в случае военного положения отправились бы на границы сдерживать тьму. Так что ушли не просто парни, а очень даже завидные женихи.

Все эти десять дней я почти не спала, сердце ныло и болело, оно было где-то там, с ребятами.

Я раз за разом ходила по тайным коридорам запоминая расположение и надеялась встретить кого-нибудь.

Но девять ночей прошли в пустую. Только выучила коридоры наизусть, изучила каждую нишу, но больше никого не подслушала.

Профессор Дороти вел себя как обычно, ничего подозрительного я не заметила. Конечно, полноценно следить за ним не получалось, за мной самой наблюдал ректор, с которым занятия временно прекратились, я просто нервно просиживала свои штаны у него в кабинете, так как у того было очень много дел.

На десятый день опять в пустую исследуя пустой коридор, я наконец-то услышала голоса. Замерев, почти не дыша я пыталась расслышать шепот, но ничего не получалось, они были слишком далеко. Но это было не долго, я слышала как голоса, скрипучий женский и звонкий мужской, начали приближаться, они шли ко мне. Амулет, конечно, делает меня невидимой, но не бестелесной, если они наткнутся на меня, то почувствуют. Жалко, что слух ещё не полноценный, а если бы у меня был оборот, то я ничего бы не пропустила сейчас.

Сзади, меня обхватили поперек талии и заглушили мой вскрик ладонью, приподняли над полом, и понесли в сторону голосов. Я в ужасе округлила глаза, наблюдая как из поворота вышел профессор и старуха в балахоне. Я считала нашу библиотекаршу Бабой Ягой? Нет, вот она, настоящая, сухая, с огромным носом и черными, блестящими глазами. Ее кожа висела