дед сажает такое, то плоды увидят лишь внуки. Здесь эти деревья посадили еще во времена династии Юань, и, хотя им перевалило за две сотни лет, выросли они не очень высокими.

Мужчина посмотрел на несколько молодых зеленых листочков и негромко сказал:

– Сестра, а про горы тебе рассказывал случаем не Чэнь Си?

– Точно. Наставник, а он еще жив?

– Да. Охраняет мавзолей Сяолин в Нанкине.

Там похоронили основателя империи Мин императора Чжу Юаньчжана[41]. Когда император Чжу Ди[42] перенес столицу в Пекин, все последующие правители строили гробницы там. В усыпальницах служили евнухи, которых разжаловали с должности во дворце.

Шао Цзюнь буркнула:

– Значит, сослали в мавзолей Сяолин.

– Этого человека на третий год правления Цзяцзина понизили в должности и отправили в Нанкин. Он участвовал в датунском мятеже, то есть пошел против евнуха Чжана. – Янмин помолчал секунду, а затем продолжил: – Си некогда отвечал за Леопардовый павильон. Возможно, ему известно содержание свитка?

– Когда почивший император отдавал его мне, господин Чэнь был рядом, – кивнула Шао Цзюнь.

Наставник неспешно поднял чашку и сделал глоток.

– Только, боюсь, вряд ли будет помогать тебе. Не исключено, что именно он рассказал о свитке евнуху Чжану. Ему можно доверять?

Сердце девушки кольнуло. Она рассказала учителю про все, кроме Шунь. Та обманула ее доверие, ранив намного сильнее, чем тот факт, что старик Юн завладел свитком. Девушка даже не хотела вспоминать об этом и прошептала:

– Можно.

Мужчина на некоторое время замолчал.

– Сестра, чрезмерная доверчивость может привести к неприятным последствиям. Если Си предатель, примешь такую реальность?

От этих слов Шао Цзюнь стало немного дурно. Она всегда считала Янмина милосердным, однако подобный вопрос давал понять: в случае чего евнуха Чжэня придется убить. Девушка сопереживала старику Си. Только наставник видел ее насквозь.

– Познать добро и зло – это благомыслие. Делать добро и искоренять зло – значит постичь суть вещей. Поезжай, вверь свою жизнь в руки Си. Если не поедешь, то воспротивишься воле Неба. Сестра, ты по природе очень добрая, иногда можешь быть нерешительной, в делах же всегда предусмотрительная. Я хочу напомнить тебе: если приняла решение, скорее действуй и не сомневайся. Поняла?

Шао Цзюнь полегчало.

– Наставник, я не ошибусь, если скажу: добро остается добром, даже если оно маленькое?

– Генерал, посвятивший жизнь войне, на смертном одре всегда может стать Буддой, – с улыбкой сказал Янмин.

В философии добро и зло разграничивается, как черное и белое, вот только в реальной жизни все куда сложнее. Конфуций говорил: «Отец покрывает ошибки сына, а сын покрывает ошибки отца». Если все время педантично придерживаться строгого деления на «добро» и «зло», можно перестать их различать. Учение Янмина о самосовершенствовании было очень гибким, где фраза «познать благомыслие» лежала в основе. В большом зле даже маленькое добро не изменит картину в целом, потому не стоит совершать даже небольшое зло во имя великого добра. Только важно понимать: преступник необязательно лишен сострадания, а тот, кто переступает через муравья, не факт, что является образцом альтруизма.

Говоря про генерала, господин Ван имел в виду вполне конкретного человека. Точнее, он процитировал духовного учителя этого человека. В Северной Сун жил известный военачальник, убивший многих людей. На склоне лет, ведая округом Хун, он сожалел о былом, поэтому попросил монаха Фоиня приехать и объяснить суть буддизма. После того как лама воскурил благовония, то произнес те слова, которые и сказал Янмин. Сам он придерживался идей конфуцианства, даосизма и буддизма и сейчас прибегнул к буддийской мудрости, дабы подбодрить ученицу.

Мужчина достал из-за пазухи маленькую деревянную яшмовую подвеску Небольшая, но превосходного качества. На лицевой стороне кто-то вывел слово «Вера», а на оборотной стороне – сложный узор.

– Если в Нанкине окажешься в безвыходной ситуации, сходи в «Яшмовую лавку пяти добродетелей» и покажи эту вещь хозяину. Он мой старый друг и обязательно поможет. Этот человек настоящий мастер маскировки: даже сам евнух Чжан не сможет тебя найти.

Помолчав, Янмин добавил:

– Иди туда только в самом крайнем случае.

Шао Цзюнь поклонилась и сказала с почтением:

– Благодарю, наставник.

Когда она подняла голову, мастера Вана уже не было в зале. При воспоминании о его улыбке на сердце у девушки потеплело.

Количество народа в чайной позволило Янмину раствориться, подобно капле в океане, предварительно проверив, нет ли рядом никого подозрительного. Он собирался сразу отправиться в округ Тянь и возглавить войско. Тот бунт не мог сравниться с мятежом Чэнь Хао, только непонятно, сколько потребуется времени на подавление восстания. Другим поводом для беспокойства стало то, что императору порекомендовали назначить Янмина, а такой совет дал… Чжан Юн. Казалось, тиду хотел помочь старому другу добиться новых почестей, однако же сам «друг» видел в этом скрытый мотив. После смерти Гао Фэна главный Тигр неожиданно появился в Академии Нань Дацзи. Они вели непринужденную беседу, но именно после нее господин Ван мог утверждать: у лидера евнухов-фаворитов возникли сомнения насчет него. С тех пор прошло время, и он не знал, укрепился Юн в своих мыслях или же отказался от них. Повод для беспокойства добавлял простой факт: мастер Ван уже слишком стар, поэтому ответственность за возрождение Братства ассасинов ложится на плечи Шао Цзюнь. Которая с возрастом стала еще более нетерпеливой. После убийства Черта и Змея она начала недооценивать противника. Слишком простое уничтожение второго не давало покоя наставнику Шао Цзюнь. Они с Юном знали друг друга очень давно: не мог тот просчитаться настолько, чтобы лишиться своего лучшего воина.

Мастер Ван еще помнил слова евнуха Чжана: «Исправить ошибки прошлого ради преображения империи Мин можно, лишь имея безграничную власть». Сам Янмин имел чин, работал ректором академии, получил титул бо, но безграничная власть… Ее не было даже у самого тиду. Неужели секрет ее получения в том свитке императора Чжу Хоучжао? Может, там чертеж какого-то оружия, способного подчинить себе любого, и его испытали в Леопардовом павильоне? Хотя после рассказа Шао Цзюнь наставник отмел эту мысль вместе с идеей о фантастическом оружии. Юну нужна Шкатулка Предтеч, а Змей перед смертью указал на ее связь со свитком. Глава Тигров любой ценой хотел заполучить артефакт и убить девушку, поэтому решил выслать ее защитника. Оставшись одна в столице, она будет в большой опасности.

В этой партии сошлись достойные противники, каждый из которых постоянно прощупывал силы другого. Тиду действовал непредсказуемо, будто ему не было дела до правил: он не боялся терять «камни-го», превращаясь в очень опасного врага. Пусть Янмин не видел всех маневров Юна, однако чувствовал его «сети»,