– Большое спасибо, господин, тогда я пошел.

Обычно вежливость парнишки больше походила на издевку, но сейчас юноша говорил подобострастно.

Глядя, как помощник идет мимо конюшни в сторону города, Сицзянь развернулся, заложил руки за спину и продолжил свой путь.

Если идти вперед от Золотых ворот, то можно дойти до павильона, названного Квадратной Крепостью. Обелиск возвели на одиннадцатый год правления императора Чжу Ди и украсили надписью: «Стела совершенной добродетели мавзолея Сяолин династии Мин». Каждый день евнухи-смотрители мели аллею вплоть до Золотых ворот, а Квадратная Крепость была павильоном над стелой, поэтому мужчины не особо заботились о чистоте там.

Старик Си стоял перед стелой, которая в качества основания имела статую Писю[44]. Запрокинув голову, он смотрел на надпись, о чем-то размышляя.

На улице постепенно темнело. Когда у дверного проема погас последний фонарь, в Квадратной Крепости стало совсем темно. В это мгновение Сицзянь надавил рукой на переднюю лапу Писю, раздался звук, похожий на звук тетивы. Не отрывая ладонь от статуи, он в одно мгновение обогнул каменную стелу и подхватил ваджру, стоявшую рядом.

Высота стелы составляла чуть больше трех метров, а ширина – около полутора. За такой большой стелой спокойно спрятались бы два или три человека. Но сейчас там стоял один. Незнакомец облачился в плащ-накидку, делающий владельца почти не видимым. Если не приглядываться, то не отличишь от тени. Заметив его, старик Си нервно замахнулся прутом и вскрикнул:

– Убийца, тебя послал евнух Чжан?

Ваджру, символ тайного учения школы мантр, во время молитвы получил Чэнь Сицзянь от монаха и Величайшего Царя Дхармы[45] Синдзи Бандана, мастера, достигшего высочайших результатов в генерации внутреннего огня[46].

Сицзянь обучался у него и уже достиг второй ступени из пяти: дым, марево, огонь светлячков, пламя свечи, безоблачное небо. Когда человек проходил их все, считалось, его тело таяло в Великой Пустоте, подобно облакам в лазурном небе. Также в учении было восемь добродетелей: твердость духа, доброта, щедрость, миролюбие, скромность, целомудренность, бесстрастность и беспрепятственность[47].

Лишь овладев пятью ступенями и обретя все добродетели, можно достигнуть Просветления и стать всемогущим. Однако даже Синцзи Баньдан не прошел весь путь. Чэнь Сицзянь начал практику лишь после сорока лет, упорно культивируя внутренний огонь, но к преклонным годам сумел достигнуть лишь «марева» и обрести половину добродетелей. Тем не менее он очень гордился своими пусть и скромными, однако ощутимым результатами: тело обрело легкость и подвижность. Например, старик мог ходить так быстро, что Дэцзы не поспевал за ним. А если к скорости добавить и увесистый «пестик» в руке, управляющий усыпальницей становился грозным противником.

Стоящий за стелой человек не ожидал агрессии в свою сторону, но сражаться не собирался – лишь отступил на шаг, когда старик замахнулся ваджрой. Сицзянь приблизился, человек снова отошел, и так несколько раз. Это подкосило дух евнуха. Он сделал глубокий вдох, а затем снова поднял оружие, как вдруг услышал тихий голос:

– Евнух Чэнь, вы не помните меня?

– Шао… Милосердная наложница! – хрипло сказал старик, узнав гостью.

У Шао Цзюнь отлегло от сердца. Она помнила разговор с наставником и его мысль: старик Си может служить евнуху Чжану, однако сейчас убедилась, что все не так, почувствовав прилив сил.

– Это действительно я. Только, боюсь, меня уже нельзя так называть, поэтому не утруждайте себя, – сказала девушка.

Глаза Сицзяня странно заблестели, и он ответил:

– Наложница есть наложница. Только не понимаю, зачем ты пришла?

Впервые они встретились, когда девушка только получила титул Милосердная. Император привел ее в Леопардовый павильон посмотреть на привезенных ловчих соколов, а евнух Чэнь пришел сделать доклад. Увидев рядом с правителем молодую наложницу, старик поприветствовал ее, как полагается, то есть уважительно, в отличие от других евнухов. И делал так при каждой следующей встрече.

Как-то раз Шао Цзюнь услышала странные звуки в зале Западных Варваров и, не сдержав любопытства, пошла посмотреть. Было много людей, все шумели, так что на нее не обратили внимания. Девушка увидела, как несколько дворцовых евнухов несли труп, и тогда же столкнулась со стариком Си. Император запретил ей приближаться к Западному подворью, поэтому встреча с главным дворцовым евнухом испугала наложницу – тот мог схватить «бунтовщицу» и отвести к Чжу Хоучжао. Однако Сицзянь лишь тихо сказал ей возвращаться. Вскоре после этого правитель серьезно заболел, а когда старик Си пришел с новым докладом, то стал свидетелем передачи того самого свитка. В дальнейшем власть сменилась, всеми делами начал заправлять Чжан Юн. Евнуха Чэня разжаловали и отправили в Нанкин присматривать за усыпальницей.

Сегодняшняя встреча стала первой с тех пор. Шао Цзюнь выросла и повзрослела за эти десять лет, а Сицзянь, казалось, состарился на все двадцать. Услышав его тон, девушка словно перенеслась во времена жизни в гареме, сердце ее затрепетало.

– Евнух Чэнь, вы же знаете о моем нынешнем положении? – Голос ее звучал тихо.

Сицзянь ответил с благоговейным видом:

– Конечно. Пусть предыдущий император и отправился на тот свет, для меня вы все равно его любимая Милосердная наложница, а не государственная преступница.

Выглядел старик настороженным, но исходящая от него враждебность исчезла, что вселяло надежду.

– Почему вы назвали меня убийцей от евнуха Чжана? – решила сразу перейти к делу Шао Цзюнь.

Собеседник молча опустил голову и некоторое время молчал. Затем поднял голову и сказал:

– Милосердная, к вам это не имеет никакого отношения. Обещаю, больше такого не повторится.

Девушка поняла, эти двое не ладили друг с другом. Похоже, глава Тигров хотел избавиться от старика Си, ведь тот слишком много знал.

– Я сама по себе, поэтому есть вероятность появления настоящих убийц, – сказала Шао Цзюнь.

Сицзянь задрожал, не в силах говорить. Эти слова попали ему в самое сердце. Однако он смог взять себя в руки и едва слышно прошептал:

– Здесь не место для разговоров. Давай перейдем в другое место.

За Квадратной Крепостью к могиле вела Священная дорога в виде созвездия Большой Медведицы и опоясывала холм Сливовых Цветов – усыпальницу правителя Сунь Цюаня царства Восточная У эпохи Троецарствия. Когда император Чжу Юаньчжан выбирал место для своего последнего пристанища, секретарь Ли Син предложил переместить захоронение Сунь Цюаня, но император раскритиковал эту идею: «Он истинный китаец, оставим его сторожить ворота».

В итоге могильный холм остался на своем месте, а обычно прямая дорога к могиле изменилась. В конце нее был поворот, за которым среди деревьев пряталась маленькая хижина. Чэнь Сицзянь и другие старшие евнухи, охранявшие усыпальницу, жили во флигелях вдоль моста Золотой Воды. В дождливую