— Так и будешь стрелять? — спросил «Карась»,холодея от собственной смелости.

— Почему? — Меджидов старался говорить как можноспокойнее, хотя вид раненого Ковальчука бил по нервам, — с тобой мы будемговорить долго. Тебя я убью последним.

«Карась» промолчал. Только облизнул пересохшие губы и вновьпосмотрел на автомат.

— Нужно уходить, — предложил Меджидов Сусловой,наклонившейся над тяжело раненным Ковальчуком.

— Он еще жив, — сказала женщина.

— «Грива», — приказал Меджидов, — брось свойпистолет.

Оружие полетело на пол. Меджидов подошел к телефону.

— Вадим Георгиевич, это снова я. У нас случиласьтрагедия. Наш друг тяжело ранен. Нет, вы его не знаете. Здесь есть убитые,поэтому пусть сюда быстро приедут ваши люди. И ваши врачи. Сейчас я продиктуюадрес.

Затем он положил трубку.

— У нас просто не было другого выхода, — тихосказал он, обращаясь к женщине, — иначе мы его потеряем. Ты одевайсяпоскорее, мы уезжаем отсюда.

Женщина вышла из комнаты.

— Значит, стрелял? — обратился к почтиобезумевшему от страха «Гриве». Тот судорожно кивнул головой.

— Надо, чтобы ты почувствовал, как это больно, —почти участливым тоном сказал едва сдерживаясь от бешенства Меджидов. Первыйвыстрел был прямо в колено. Дикий крик «Гривы» казалось потряс все здание.

— Через пять минут здесь будет ФСК. Можешь кричать наздоровье, — мстительно сказал Меджидов, поднимая пистолет для следующеговыстрела.

«Грива» орал, как резаный. В этот момент раздался еще одинвыстрел, и он умолк. Пуля попала прямо в сердце. Меджидов оглянулся. На порогестояла Суслова с оружием в руках.

— Не надо, — сказала она, — это действительнобольно.

Меджидов перевел взгляд на «Карася». От кровавой каши,устроенной в квартире, того просто мутило. Он вдруг судорожно дернулся и,наклонившись, вырвал. Брюки у него были совсем мокрые.

— Теперь твоя очередь, — просто сказал Меджидов,оглянувшись на Ковальчука, все еще не приходившего в сознание.

— Не надо, — от былой храбрости «Карася» ничего неосталось, — только не это, — он рухнул на колени, прямо в собственнуюблевотину, — я все расскажу, все.

— Откуда вы про нас узнали?

— Следили, следили, по поручению подполковникаКорженевского. Он из особой инспекции, из МВД. Я ничего не знаю, — егопросто трясло от страха, и он говорил, захлебываясь.

— В Ленинграде вы взорвали машину?

— Да, да, наши люди. И в Вильнюсе тоже были мы.

— Что там случилось?

— Мы взяли жену этого типа, Ви… Пилюнаса…, — отстраха «Карась» уже плакал, — и предложили ему добровольно ехать с нами. Аон вместо этого выбросился в окно.

На лестнице уже раздавались многочисленные шаги.

— Что за документы вы ищете?

— Мы сами не знаем. Нам приказано убить всехнаводящихся в квартире, людей, но прежде изъять документы…

В дверь уже стучали.

— Что вы сделали с женой Билюнаса? — строгоспросил Меджидов.

— Мы… вы… они… — в таком состоянии человек простоне может говорить неправду, как на исповеди…, — «Карась» заикался отволнения. — Ее изнасиловали все вместе, но потом отпустили, честное слово,отпустили… — закричал он.

Меджидов выстрелил. «Карась» в последний момент дернулся ипуля только скользнула по лбу. Он вскочил на ноги и следующий выстрел свалилего навсегда. Меджидов достал пустой магазин из пистолета, вытер оружие,подошел к Ковальчуку.

Суслова уже открыла дверь и вокруг были люди.

Олег Митрофанович вдруг открыл глаза.

— Бог все-таки есть, — прошептал он, увидевМеджидова и попытался улыбнуться.

К ним подошел взволнованный Вадим Георгиевич.

Из истории гипотез

Гипотеза № 4

На работу в органы милиции он пришел двадцатилетним пар нем.Молодой казанский юноша с тех пор на всю жизнь связал свою судьбу с органамиМВД. Только в восьмидесятом году, спустя двадцать лет, ему удастся выдвинутьсяна очень незначительную должность — начальником одного из отделов управленияБХСС МВД СССР. Для того, чтобы сделать карьеру, Виктору Ерину нужен былтрамплин. И он его получает в виде двухлетней должности первого заместителяминистра внутренних дел Армении. Укоренившаяся на Кавказе манера дорогихподарков и роскошных угощений быстро делает его очень популярным в коридорахвласти союзного МВД, и уже через два года он неожиданно становится заместителемминистра внутренних дел СССР.

После трагической смерти Бориса Пуго, когда министромвнутренних дел СССР становится его коллега из Азербайджана Виктор Баранников,Ерин передвигается на его место первого заместителя министра. В декабредевяносто первого года, когда по чьей-то бредовой идее Ельцин предлагаетсоздать Министерство безопасности и внутренних дел Российской Федерации, Еринназначается первым заместителем того же Баранникова.

Но Конституционный суд, признав неправомерность такогоуказа, вновь разделяет органы контрразведки и МВД, и Ерин, в пику бывшемуминистру внутренних дел РСФСР Дунаеву, недостаточно сильно, по мнению многихдемократов, поддержавшего Ельцина в августе девяносто первого, назначаетсяминистром внутренних дел России.

Правда, пока его положение довольно сложное и обвальный ростпреступности грозит свалить его с этого кресла. Именно на его период приходитсяначавшийся беспрецедентный рост преступности, повальная коррумпированность ворганах МВД, и по-существу состоявшаяся криминальная революция, когда запуганноенаселение многих российских городов с наступлением темноты не решаетсяпоказаться на улице.

Преступность захлестывает страну, бандиты перестали дажепрятать свои лица, не опасаясь наказания. Они грабят банки и страховыекомпании, универмаги и универсамы. В мае девяносто третьего не способнаясправиться с этим ростом преступности милиция тем не менее демонстрирует своюготовность, устроив грандиозное непрофессиональное побоище митингующих, нотогда Ерину удается уйти от ответственности, свалив все на московские власти.

В октябре девяносто третьего года деморализованная милицияфактически сдает город вооруженным отрядам бывшего Верховного Совета РСФСР.

Только после введения войск органы МВД сумеют оправиться отшока, нанесенного у Белого Дома, и вот тут они возьмут настоящий реванш.

Массовые избиения ничего не подозревающих и ни в чем неповинных горожан знаменуют собой триумф вооруженной милиции над собственнымигражданами. Ерин, впервые в мировой практике, получает звание «Героя России» замассовую гибель собственных сограждан.[4]