— С ума сошел, — разозлился Синицын, —раненый — офицер особой инспекции. Это их пистолет. Зарегистрируй и выдай намсправку.

— Сейчас придет ответ, тогда и выдам, — сказалрассудительный Гритченко.

— Ты совсем сошел с ума на своей работе, — засмеялсяРусин, — что может показать твой компьютер? Это нужно, когда ловятбандитов, или не могут опознать их труп. А здесь все ясно — этот человекдействительно офицер МВД. Кончай валять дурака.

То ли из принципа, то ли из вредности, чтобы подольшезадержать уставших после дежурства офицеров, но Гритченко уперся на своем, недавая им справки и предложив подождать еще полчаса. Синицын был в ярости, онсчитал, что эти выпады носят глубоко личный характер.

Наконец через полчаса пришел ответ. Русин торжествующе закричал,увидев, как заработал компьютер. Но ответ ошеломил не только Русина и Синицына,но и самого Гритченко. По данным компьютерного центра МВД этот пистолет исчезна Северном Кавказе, в районе Назрани и два дня назад из него было совершеноубийство. Синицын громко выругался, это было слишком много даже для такого, какон, невезучего. Буквально через пять минут примчались эксперты-баллисты идактилоскописты. Еще через десять минут появился сам начальник управления.Через полчаса в ГАИ приехало очень большое начальство. Во всяком случае,заместитель начальника городского управления, сам генерал, уступил дорогудругому сотруднику из ФСК, что указывало на явно генеральский чин и последнего.Немного напуганные, смущенные и потерянные Русин и Синицин ждали вызова наковер. Даже Гритченко, чья излишняя бдительность стала причиной такогопереполоха, был явно смущен, предлагая чай обоим офицерам.

Первым вызвали Русина, который добросовестно рассказал обовсем, решив, что истина — лучшее спасение в данной ситуации. Он, правда, нерассказал о некоторых высказываниях Синицына, уже после аварии, но они были,наверное, не интересны генералам.

Следом на ковер вызвали капитана Синицына, которыйподтвердил показания Русина, благо у них было время все обговорить. Про браслетне было сказано ни слова, а вот найденный пистолет интересовал их более всего.У Синицына взяли отпечатки пальцев, на всякий случай взяли их и у Русина.Спустя еще полчаса экспертиза однозначно подтвердила, что кроме Синицынапистолет был в руках у самого Хрусталева. Торжествующий генерал ФСК поднялтрубку, попросив соединить его с Вадимом Георгиевичем. Было от чего радоваться.Благодаря настойчивости Гритченко, забывчивости Синицына и настырности Русина,а в общем, благодаря случайности, ФСК уже через двое суток после убийства вышлина пистолет, из которого было совершено преступление. Торжествующий НиколайАркадьевич уже предвкушал, как его будет поздравлять сам Директор ФСК.

Полученные им инструкции были очень строгими. Раненогопредстояло срочно отправить в Лефортовскую тюрьму, выставив надлежащую охрану втюремной больнице. Радостный Николай Аркадьевич даже не обратил внимания, чтоприказ, полученный им, предписывал строжайшую секретность. Сидя в кабинетеначальника управления ГАИ, он вызвал группу и врачей из Лефортово, приказавтранспортировать раненого в тюремную больницу. К этому времени о раненииХрусталева и найденном оружии знали уже десятки офицеров ГАИ, следователи, двоеучастковых, инспектора уголовного розыска, эксперты, сотрудники ФСК. Наконец,один из сотрудников ФСК позвонил в отдел, где работал Хрусталев, чтобысообщить, согласно существующему положению, о его ранении и задержании. Если быХрусталев был офицером другого подразделения, очень возможно, что егоначальство довольно долго бы не имело информации о своем офицере, но он былпредставителем особо элитарного подразделения — особой инспекции, и в данномслучае работники ФСК вынуждены были информировать обо всем его начальство.

Неприятности начались почти сразу. Начальнику управления. ГАИпозвонил подполковник Корженевский, руководитель отдела, где работал Хрусталев.И хотя начальник ГАИ был генералом, а Корженевский всего-навсегоподполковником, генерал чувствовал себя очень неуютно. Немного помогало иприсутствие в кабинете другого генерала из ФСК. Корженевский кричал нагенерала, требуя объяснить, как могли задержать его сотрудника, даже не спросиву них разрешения. Все объяснения он отвергал с ходу пока наконец трубку не взялНиколай Аркадьевич. Он мог не бояться этого подполковника и теперь перевес былна его стороне. Внушительным голосом он потребовал прекратить истерику и грознозаявил, что сам дал разрешение на арест Хрусталева. Он так и сказал «на арест»,окончательно выбивая почву из-под ног Корженевского. Тот как-то сразу сник, попросивтолько проинформировать свое начальство.

— Это ваше дело, подполковник, — жестко сказал напрощанье Николай Аркадьевич, положив трубку, — зажрались, — добавилон, обращаясь к генералу ГАИ. Тот сочувственно покивал. Он боялся особойинспекции больше всего на свете.

Врачи сообщили, что Хрусталев вполне транспортабелен и вовремя аварии почти не пострадал. Тогда обрадованный Николай Аркадьевич приказалпривести офицера прямо в здание ГАИ, решив брать быка за рога. В случаераскрытия убийства Корина, да еще в течение суток, ему могли простить егопровинционализм и недостаток умения в деле с Кориным. Раскрытие убийства однимударом реабилитировало его, сделав настоящим профессионалом.

Хрусталева привезли перебинтованного, но все-таки уверенностоявшего на ногах. Его провели прямо в кабинет начальника управления, игенерал ГАИ, вообще опасавшийся вмешиваться в игры ФСК, тем более связанные сособой инспекцией, попросил разрешения удалиться.

Николай Аркадьевич нетерпеливо мерил шагами большой кабинетначальника ГАИ. В приемной сидело несколько экспертов, уже давших своизаключения, Синицын, Русин, дежурный следователь, двое врачей, оперативники изМВД и ФСК. В комнате кроме генерала и Хрусталева была еще секретарша,стенографирующая их беседу.

— Как вы себя чувствуете? — спросил НиколайАркадьевич демонстрируя правила хорошего тона.

— Спасибо, — измученно ответил Хрусталев, так и непонявший, почему его подняли с больничной койки и привезли прямо сюда, вкабинет начальника ГАИ.

— Вы были в автомобиле со своими знакомыми?

— Да. Мы отмечали день рождения моего друга.

— Где вы сидели?

— В «Метрополе», потом в «Арлекино», — Хрусталевназывал самые фешенебельные места города. Он вдруг поморщился, — все-такиголова болит, — пробормотал он.

— Хорошо еще, что остались живы, — назидательносказал генерал, — могло кончиться хуже.

— Моему начальству уже доложили об аварии?

— Конечно. Вы были абсолютно пьяны, — не удержалсяНиколай Аркадьевич.

Хрусталев помрачнел. Он начал понимать, что от этогоразговора ничего хорошего ждать не приходится.

— Вы сообщили им обо всем?

— Почти обо всем, — кивнул генерал, — кромеодного.

— Про девушек тоже сказали?