Гуров махнул рукой и поплыл в ту сторону, где по воде расходились концентрические круги. По его мысленным подсчетам, Крячко пробыл в воде не меньше минуты. Наконец он пробкой выскочил на поверхность, дурашливо забил по воде руками и, выплюнув изо рта загубник, заорал:

– Не спрашивай! Сам не пойму, видел – не видел?.. Вроде есть там какие-то дыры – сунешься, а это камни. Хотел поглубже нырнуть, да воздуху не хватило. Но вот там, справа, – Крячко ткнул рукой куда-то под воду, – что-то такое подозрительное. Сгоняй, а? Пока я отдышусь… Эх, старость – не радость!

Гуров кивнул и перевернулся вниз головой. Опять перед глазами заметались тысячи суетливых пузырьков, которые стремились вырваться из этой зеленоватой мглы, чтобы вернуться туда, где они зародились, где был солнечный свет и воздух.

Гуров двигался в противоположном направлении, стараясь опуститься поглубже. Чем ниже он погружался, тем холоднее и тяжелее становилась вода, тем меньше было света вокруг него. Вьющиеся нити водорослей липли к ногам, стучала в висках кровь, что-то тоненько звенело в голове.

«Права ведь, чертовка! – с сожалением подумал Гуров. – Мужчины мы хоть и настоящие, но свежести уже далеко не первой… Обидно! Утонуть мы сегодня, конечно, не утонем, но и толку не добьемся. Здесь искать бригадой нужно, со спецами, а так… Любительщина получается, пенсионерское хобби».

Он подплыл совсем близко к скале. Под ним наискось в глубину шел большой плоский камень, сплошь покрытый бурой порослью водорослей, и сквозь мутную зелень что-то пронзительно поблескивало, и это «что-то» никак не могло быть творением живой природы – Гуров готов был держать пари на что угодно. Эта вещь была сделана человеческими руками и попала на этот замшелый камень совсем недавно, потому что не успела еще потускнеть и слиться с буро-зеленым фоном.

Запас воздуха подходил к концу, но Гуров все-таки решился сделать еще один рывок. Он опасался, что если поднимется на поверхность, то потом уже не найдет эту маленькую блестящую штуковину. Он еще интенсивнее заработал ластами и пошел вниз. Его пальцы коснулись твердой поверхности каменной глыбы, подняв легкое облачко ила. Грудь горела огнем – невыносимо хотелось вдохнуть. Гуров торопливо раздвигал вялые нежные плети водорослей, ища свое сокровище, и уже совсем отчаялся, когда вдруг совершенно неожиданно увидел его совсем не в том месте, где искал. Мысленно чертыхнувшись, он развернулся, уже на пределе сил схватил свою находку и пулей пошел на поверхность.

Потом он, оглушенный и почти задохнувшийся, кружил по воде и никак не мог сосредоточиться на главном, потому что его на все корки ругал Крячко, то ли решивший, что Гуров утонул, то ли приревновавший его к рекорду – как потом выяснилось, Гуров пробыл под водой не меньше двух минут.

Стасу вторила Валерия Алексеевна – не столь агрессивно, но в том заботливо-покровительственном тоне, который у здорового мужика может вызвать только приступ бешенства. Так разговаривают сиделки у постели умирающего.

А Гуров совсем не собирался умирать. Напротив, он был охвачен небывалым азартом и полон надежд. Придя в себя и не реагируя на замечания, сыпавшиеся на его мокрую голову, Гуров подплыл к лодке и перевалился через борт. Драгоценная находка была намертво зажата в его руке.

Усевшись на скамью, Гуров, не говоря ни слова, разжал пальцы и посмотрел на то, что он выхватил с морского дна. Все с интересом уставились на его ладонь, в том числе и Крячко, подплывший следом и повисший на борту за спиной у Гурова.

На первый взгляд драгоценная находка показалась всем просто грязным клубком спутавшихся водорослей. Гуров и сам был слегка разочарован. Он опустил находку в воду и хорошенько прополоскал ее. Потом встряхнул и расправил на вытянутых руках. Он держал разбухшую и потерявшую форму кепку из джинсовой ткани – с длинным козырьком и с большой буквой П, пришитой спереди. Буква была любовно вырезана из тяжелой бронзы – именно она сверкала под водой.

– Екарный бабай! – потрясенно проговорил Валентин, от волнения даже привстав со своего места. – А я ведь эту кепку знаю! Это ж Петра кепка! Ну того самого, моего соседа, который в море пропал, мир его праху…

В тот день они больше не спускались под воду. Несмотря на щедрый подарок судьбы, которая вдруг по какому-то капризу проявила к ним благосклонность, Гуров решил прекратить свои эксперименты. Он понял, что со своим легким снаряжением они больше ничего не добьются и что наступило время, когда подход к делу нужно было менять в корне. В руках у них была теперь довольно серьезная улика, игнорировать которую, по мнению Гурова, майор Загоруйко не смог бы даже при большом желании. Личные симпатии и антипатии, считал Гуров, неизбежно должны отойти на задний план, равно как и коммерческие соображения, которые Загоруйко, похоже, почитал не менее, чем Уголовный кодекс. Однако, даже исходя из меркантильных соображений, оставлять без внимания вопиющие случаи исчезновения людей было бы безумием. Майор Загоруйко не любит неприятностей, и поэтому теперь от него можно было ожидать куда большей активности, чем раньше.

Гуров всерьез надеялся, что дальнейший этап поисков они с майором разделят поровну, разумеется, уже с привлечением людских ресурсов и технических средств. Крячко относился к этой идее скептически и советовал Гурову на майора не полагаться.

– Ты со своей интуицией! – убеждал он. – Неужели ты не видишь, с кем имеешь дело? Да все эти мордовороты и сутенеры и ведут себя здесь так нагло, потому что чувствуют за спиной мощную поддержку! Разбери любой случай, который здесь с нами произошел, и в любом торчат уши майора Загоруйко!

– Я с тобой не спорю, – ответил на это Гуров. – Но есть объективные факторы, игнорировать которые – значит рыть себе могилу. Загоруйко не самоубийца. Он будет вынужден с нами сотрудничать, когда поймет, что козыри у нас.

Однако на деле очень скоро выяснилось, что Гуров переоценил свое преимущество. Майор Загоруйко вовсе не считал, что должен отныне плясать под дудку настырных чужаков. Он согласился встретиться с Гуровым, но все его предложения отмел сразу и решительно.

– Вы полагаете, что я должен бросить все неотложные дела, поднять на ноги все службы и нанести удар по инвестиционной привлекательности нашего города только по той причине, что вам повезло выудить из воды какую-то мокрую шапку? – уничтожающе провозгласил он. – Даже не надейтесь! Вы, конечно, человек сухопутный, вам простительно, но мы тут знаем, какие сюрпризы подчас подбрасывает море. Подумаешь, кепка! С чего вы взяли, что это кепка пропавшего Тищенко?

– Ее опознал человек, хорошо Тищенко знавший, – заявил Гуров. – Уверен, что и жена Тищенко тоже ее опознает.

– А я не уверен! – парировал Загоруйко. – А даже если и опознает – что с того? Кепка могла упасть с головы, ее могло сдуть ветром… И вообще, где доказательства гибели Тищенко? У нас нет даже заявления о его пропаже. Завтра он объявится, живой и здоровый, и кто будет оплачивать расходы по проведению поисковых работ? Это уже не смешно!