Вывалив впервые вслух мои взаимоотношения с испанцем, я как бы и сама услышала о них со стороны. Наверное, не все правильно у нас. Я еду к жениху в другую страну. А что, собственно, я знаю о нем? Да, мы два года знакомы. Он весел, общителен и внимателен. Любит меня, зовет замуж. Но реально, мы никогда не были вместе больше двух недель. Я никогда не видела Маорисио грустным, сердитым. Не знаю, как он переживает неудачи или пропажу. Какой он будет после месяца совместного проживания бок о бок? Вот Мишаню я знаю как облупленного. Как сердится, как расстраивается, какой он, когда усталый. Даже Пашкины реакции прекрасно могу предвидеть. А Маорисио…

Смотрю на часы. Хватит рассиживаться, надо выдвигаться куда-нибудь. У меня есть еще целых три с лишним часа для прогулки по Риму. Что я больше хочу увидеть еще раз – Испанскую лестницу или Колизей? Мне боязно соваться в сторону Колизея. Ведь Павел хотел обедать рядом с ним в парке. Кто знает, вдруг он там до сих пор трется? У меня нет ни карты, ни нормального смартфона с картой. Но ничего, вокруг меня люди с картами в руках. Надеюсь, они не дадут мне пропасть и подскажут, как добраться до вокзала Термине, чтобы ехать в аэропорт.

Иду в сторону Тибра, любуюсь древним городом в современной упаковке. В отличие от Пашки мне нравится, как римляне использовали руины античных строений. Тут и там попадаются здания, построенные на доисторических развалинах. Этим зданиям и самим не менее двухсот лет. Но главное, что, выкладывая кирпичом проемы и надстраивая этажи, люди, жившие относительно недавно, не стали закрашивать каменные фронтоны или штукатурить их. И теперь любой человек видит в обычном здании следы истории. Это так здорово!

Между тем моя собственная история не дает мне покоя, вихрь мыслей так и бежит за мной, словно рой пчел, почуявших мед. Они не мешают мне смотреть на город, рисуя перед глазами совсем другие картины и видения.

Теоретически морально я уже готова была уехать к Маорисио месяца три назад. Как раз когда Павел окончательно сбросил маску заботливого кавалера и перестал задорно улыбаться и радовать меня ямочками на щеках.

Роль тормоза сыграл конкурс. Кто знает, смогу ли я реализоваться в чужой стране в качестве архитектора, а в нашей фирме я числюсь одной из лучших. К тому же есть совершенно реальный шанс получить приличную премию за победу в конкурсе. Она очень пригодится при обустройстве в новой стране. Именно эти трезвые соображения заставили меня отложить переезд в Испанию.

Для участия в конкурсе я не просто съехала с Пашкиной квартиры, а реально полностью погрузилась в свой проект. Наслаждалась им, как последним глотком воздуха. Чего греха таить? Мне нравится мое детище. Я реально крутой архитектор! И защиту проекта провела на высшем уровне. В шикарном черном платье я порхала перед комиссией под их одобрительные улыбки, словно ведущая популярного Ток-шоу. Пусть только попробуют не присудить мне первое место!

Глава 4. Испания

Светлана

В аэропорту стойкам регистрации подхожу с некоторым беспокойством. Да что уж говорить. Какое там «некоторое беспокойство»! Колбасит не по-детски! То ли из-за предстоящей встречи с Маорисио и решения не возвращаться в Россию, то ли из-за предстоящего объяснения с Чернышовым. Аккуратно прячусь за спинами пассажиров, выглядывая Пашку.

– Я уж думал, ты насовсем заблудилась в этом муравейнике, – голос Пашки, раздавшийся сзади, заставляет меня подпрыгнуть на месте.

– Как ты меня напугал!

– Пардон! Не предполагал, что встреча со мной в аэропорту станет для дамы неожиданностью, – Пашка осматривает меня насмешливым взглядом. – Идем регистрироваться?

– Идем. Но, Паш, нам надо серьезно поговорить, – собираю в кулачок всю свою решимость.

Мы получаем посадочные талоны, но Пашка не торопится идти в сторону таможни. Он ведет меня к свободной скамейке:

– Валяй.

– Паш, – начинаю я и не знаю, как дальше продолжить. Тщательно приготовленная речь выветрилась из моей головы легким облачком, как только пришла пора ее толкать. – Мы с тобой жили вместе…

– Я в курсе, – усмехается Чернышов. Это злит.

– Сейчас конкурс закончился, – я вижу, как напрягается взгляд моего собеседника, – но мне кажется, что нам не стоит опять съезжаться.

В Пашкиных глазах читается явное облегчение! Смотрю на Чернышова. Чему он радуется? Не верит мне или реально рад? И это на него я возлагала надежды!

– Как скажешь, дорогая, – у товарища хватает деликатности, чтобы не запрыгать от счастья и не станцевать польку-бабочку прямо передо мной. Поэтому дальше я продолжаю более уверенно:

– Мне кажется, нам вообще следует расстаться.

– Совместная прогулка по Барселоне послужит прекрасным завершающим аккордом для наших отношений, – если он и ерничает, то вполне беззлобно.

– Нет, прогулку по Барселоне тебе придется совершить в одиночестве, – зло выпаливаю я, закрыв глаза и желая пробить стену благодушия, окружающую Чернышова, – меня в аэропорту Барселоны встретит мой друг. И мы с ним сразу уедем. Я выхожу за него замуж и остаюсь в Испании.

Незаметно выдыхаю: «Все! Я произнесла это вслух». Надо заметить, что морально разрыв с Пашкой проходит намного легче, чем два года назад с Мишкой. Наверно потому, что с Мишаней долго встречались и нас многое связывало, свадьбу надо было отменять, да и относилась я к нему на порядок лучше, чем к Пашке. До сих пор Акимова вспоминаю, он даже мерещится мне наяву то в Вене, то в Риме.

Не ожидавший такого поворота Чернышов ошарашенно молчит. На его лице отражается целая симфония из чувств: потрясение, осознание, возмущение, злость, недоверие, даже брезгливость. Успокоившись, он вежливым чужим голосом уведомляет:

– В одиночестве гулять по Барселоне я не буду. У меня есть компаньон, – цедит отставной любовник и, отвечая на мой вопросительный взгляд, продолжает, – в Риме мы встретились с Михаилом Акимовым, которого ты, судя по всему, когда-то кинула точно также. Надо полагать, это твое хобби.

– Мишаня?! Так он реально в Риме? Не может быть! Так я действительно видела его? Это мне не показалось? – не обращаю внимания на Пашкину ремарку про хобби. Мишка в Риме. Так, может, и в Вене я его видела? – А где он сейчас? Что он делает в Риме? Когда приехал?

– Ишь, как возбудилась. Руки попридержи, а то сметешь что-нибудь ненароком. В Риме он искал тебя.

– Меня? – сердце начинает колотиться запертой птицей. Если кто и может отговорить меня от безумного шага, то только Мишаня. – Зачем?

– Перед отъездом ты сперла у него флешку с