А Берг себя слишком комфортно чувствует, избавляясь от футболки и штанов. Конечно, ему не привыкать голым бегать. Укладывается посреди кровати, так, чтобы я не могла дотянуться и пришлось забираться к нему.

Уткнулась коленями по бокам от мужчины, касаясь его кожи. Горячей, пылающей. Едва сжала плечи, не зная с чего начать. Чувствовала себя неопытной школьницей. Я такой и была, не школьницей, но с нулевым опытом. И вот так касаться мужчины было странно. Провести по спине, надавливая на лопатки, остановится возле края боксёров. Хоть их мужчина оставил.

— Ты меня гладить решили или массаж делать? — Берг усмехнулся, едва оборачиваясь. — А, куколка?

— Лежи! — надавила на лопатки, чтобы не двигался. — Мой массаж, и делаю его так, как хочу. Не мешай.

Потому что у меня тут сердце заходится в припадке. От невинных касаний, когда очерчиваю груду мышц. Цепляюсь за мелкий шрам на пояснице, оглаживая пальцами.

Странное ощущение, словно изучаю мужчину. Едва вкладываю силу, потому что мы оба понимаем — этот массаж фикция. Просто желание Берга, которому совсем не нужно было.

Ноги затекли, неудобно было держать вес, упираясь коленями. Поэтому сильнее надавила ладонями на плечи, стараясь удержаться.

— Тая, сядь уже, — едва не рявкнул. — Тебе неудобно.

— Я без белья.

— А что, уже влажная? — Берг не поворачивался, но перед глазами встала его улыбка. — Боишься испачкать своей смазкой?

— Прекрати быть таким пошлым!

Ударила по спине, назло усаживаясь. Пыталась придавить мужчину, чтобы прекратил выделываться и злить меня. Неужели так сложно немного помолчать и не доставать меня?

— Приподнимись.

Раздраженно вдыхаю. То поднимись, то сядь. Он сразу определиться не может, чего хочет? А нет, может. Потому что мужчина резко переворачивается на спину и сжимает мои бёдра, заставляя опуститься.

— Берг! Мы не договаривались так.

— Мы никак не договаривались, куколка. Массировать ведь не только спину можно. Давай, продолжай.

Да нечего массировать. Ни одной лишней складочки, которую можно было бы подцепить. Сплошная скала из мускул. Интересно, все оборотни такие или только Берг? У Дана под одеждой тоже был накачанный торс или…

Нет, о Дане сейчас вообще думать нельзя.

— Берг, а можно твой телефон?

— Верховной не дам позвонить!

— Не ей. Моей подруге, Мари. Она даже вне клана сейчас. Мы созванивались иногда, когда… Верховная не знала.

— Почему вне клана? Я должен знать, с кем ты собралась говорить, Тая. Её тоже забрал Истинный?

— У Мари нет Истинного. Точнее есть, но как я поняла, умер давно. До их встречи. Она просто разругалась с Верховной и ушла. Вот.

— Тогда почему не спросишь всё у неё? Что оборотни не такие ужасные, как тебе рисовала Верховная?

— Потому что она не может. Это… У Верховной свои правила, особенно касающиеся ухода или прихода в клан. Мари не может ничего рассказать, потому что связана клятвой. Не говорить ни с кем из клана.

— И тебе ни разу не показалось это странным? Ну же, куколка, ты же умная. Должна была думать об этом, видеть несостыковки. Не разочаровывай меня.

Намеренно царапаю кожу в области груди, заставляя замолчать. Когда Берг говорит таким тоном, сразу чувствую себя маленькой и глупой. И если вся история Верховной окажется ложью, то я такой и буду. Но у меня есть привычные устои, которым обучали с самого рождения. Не просто отказаться от них.

— Не дави на меня!

— Если Мари не может всё рассказать, так пускай посоветует кого-то, кому доверяет. Так тебя устроит?

— Настолько хочешь, чтобы я поверила твоим словам?

— Хочу, чтобы ты узнала правду.

Правду. Какое громкое слово. Я верила Мари, мы сдружились с того момента, как я попала в клан. Она уже там была, рождённая в клане одной из ведьм, которые помогали Верховной с обучением ведьм.

Но спрашивать у неё об оборотнях… Это было опасно из-за клятвы и того, что могла рассказать девушка. Кто знает, что происходило вне калана, где она была сейчас. Её могли подкупить или угрожать, заставить сказать ложь, чтобы выманить чью-то Истинную.

Берг ведь, доберись до подруги, так бы и сделал. Нашел способ надавить. А оборотни это прекрасно умели, угрожать и заставлять, чтобы получить желанное.

— Я поговорю с ней. Если ты дашь мне телефон.

— Завтра. Под моим контролем.

— Хорошо.

Завтра будет возможность разобраться в этом. Узнать что-то новое. Да плевать, хотя бы услышать голос подруги и узнать о её делах. Мы редко говорили, не всегда можно добраться до телефона в обход Верховной. А ты была бы недовольна, что нарушаю правила.

Но обо всём буду думать завтра, потому что сейчас мужчина резким движением опрокидывает меня на кровать, нависая.

— Берг!

— Тише, куколка, — его ладонь скользит по бедру, надавливая. — Сейчас моя очередь делать массаж.

И что-то подсказывает, что Берга интересует отнюдь не моя спина.

— Берг! — повторяю упрямо, стараясь перехватить его руки. — Я не хочу!

— Да?

Притворно удивляется, поднимаясь с меня. Ненамного, лишь позволяя вдохнуть больше воздуха. Мужчина упирается одной рукой, а другой выше задирает футболку, оголяя грудь.

— Мы уже это проходили, куколка. Стоит опустить руку вниз, и пальцы утонут в твоей влаге.

— Неправда!

Ложь, которой ничего не исправить. Ненавижу Берга, который знает, что у меня жар между ног. Ещё даже не коснулся, а тело реагирует авансом. От одного взгляда тёмных омутов. Бездны, которая смотрит на меня и поглощает. Манит.

— Сколько можно спорить?! — мужчина недовольно рычит, и эти звуки импульсами спускаются вниз. Добавляют остроты и болезненного возбуждения. — Или просто нравится меня выводить?

— Отказывать тебе не значит выводить. Я имею право говорить «нет».

— И почему? Почему ты собираешься сказать мне «нет»?

У меня миллионы причин. Были, должны быть. Но ни одной не могу найти, пока мужчина стягивает с меня футболку окончательно. Касается поцелуями, колется щетиной, спускаясь вниз. Накрывает грудь ладонями, сжимая. Постоянно задевает затвердевшие соски.

Ощущения сворачиваются в груди стонами, которые пытаюсь подавить. Утопить, чтобы никто не догадался. Втягиваю воздух сквозь сжатые зубы, когда мужчина не сдерживается и оставляет укус на ключице.

— Ну, куколка, я жду причин.

— Ты похитил меня со свадьбы.

Кажется, это было так давно. В другой жизни, Вселенной. Далеко за пределами маленького домика, где мы только вдвоём. Где я жмурюсь, стараясь не поддаваться на требовательные касания.