Юркий Саня Лилипут тоже вскочил. Быстро посмотрел на нас. Вполне оправдал свою шустрость.

— Я тоже с вами. Если вы его найдете, то деньжата уплывут. А я не хочу упускать их.

Тогда кивнул и тощий. Нос у него примечательный. Крючком, слегка загнутый. Кончик смотрит вниз.

— Тогда я тоже с вами. Чего мне здесь одному куковать.

Ну что же, вот и подобралась интересная компания. Я кивнул Риту.

— Тогда пошли. Надо найти этого проклятого Митьку.

Глава 12

Возвращение наверх

Путь наверх занял меньше времени. Мы вышли из Угольной каморки. Сначала я остановился в недоумении. Куда идти дальше? Опять к Лодочнику?

Рыжик пихнул в бок.

— Чего встали? Мы идем или нет?

Он стоял сбоку. Указал в сторону. Совсем другую. Не ту, откуда мы пришли.

— Пошли скорее. Через потайной ход, — Рыжик махнул рукой.

Мы отправились дальше по коридору. Через пару поворотов Рыжик открыл перед нами неприметную дверцу. Мы прошли вперед по тоннелю.

Буквально пара шагов. Сырость сменилась свежим воздухом. Еще один коридор. Свежий воздух сменился гнилым. Завоняло нечистотами. И мы вышли наружу.

Очутились на улице. Неподалеку от коллектора Неглинки. Рядом протекала сточная канава. Запах тот еще.

Я повертел головой.

— Рит, давай дуй за Фролкой. Он нам понадобится сегодня ночью, — еще я сделал ему пальцами знак. Указательным и средним, будто показывал козу. Это такой тайный сигнал, известный только нам. Рит все прекрасно понял. — Ну, ты знаешь, что делать.

Пока Рит побежал за извозчиком, я болтал с бандой Митяя.

Они оказались неплохими людьми. Главное, не замешаны в мокрухе. Это я выяснил первым делом.

Дима Рыжик тоже умелый шнифтер. Взломщик сейфов и замков. Мой коллега. Просто пока не знал об этом.

Я посмотрел на его руки. Да, все точно. Тонкие и изящные. Как у пианиста или хирурга. Такие и должны быть у опытного «медвежатника».

Саня Лилипут у него на подхвате. Юркий и гибкий. Раньше работал в цирке акробатом. Сбежал после того, как разворовал кассу на поездку в Варшаву с любовницей-гимнасткой. Эх, женщины.

Коля Верста по большей части молчал. Хлюпал крючковатым носом. Он оказался прекрасным художником. В смысле, отлично подделывал деньги или ценные бумаги. Изготавливал фальшивые документы.

— А как же специалисты по мокрым делам? — спросил я. — Они же есть у Щедровитого?

Рыжик посмотрел на меня.

— Конечно. Были двое. Которые отправились к Кошкину. Только их сцапали.

Мы отошли подальше от канавы. Стояли в тени дерева. На дворе ночь. Фонари далеко.

Вдали показались прохожие. Немалое количество. Целая толпа, человек семь. Кажется, подвыпившие, возвращались из кабака. Напевали песню.

Мы замолкли. Отошли в сторону, чтобы нас не заметили и не привязались. Не хватало еще сейчас лишних проблем.

Вскоре послышался стук копыт. Из-за поворота выскочил знакомый «фаэтон».

Только уже не двухместный. А четырехместный. Отлично. Молодец, Рит. Додумался сказать, сколько нас.

— Эге, вашблагородь, — Фролка оглядел нас. Осмотрел бандитов. — Хорошая у тебя подобралась компания.

Парни сразу подозрительно посмотрели на меня. Эх, Рит. Забыл предупредить Фролку о моем инкогнито.

— Ты меня не за того принял, — ответил я. Выразительно посмотрел на кучера. — Не видишь, что ли? Какой я тебе «вашблагородь»?

Кучер вгляделся в меня. То ли не признал, то ли догадался. О том, что я хочу остаться неизвестным.

— А, звиняйте, любезнейший, — сказал он. — Глаза уже не те. Старые, как у сыча. Обознался.

Мы забрались в повозку. Классом чутка пониже, чуть та, дневная.

Рит сидел впереди с Фролкой-Егозой. Я с Рыжиком. Лилипут и Верста напротив. Высокий и маленький. Забавно смотреть.

— Ну, держитесь, ребятишечки! Щас домчу, даже моргнуть не успеете!

Я привычно взялся за корпус. Дима усмехнулся.

Повозка рванула вперед. Лошади у Фрола в этот раз другие. Не то, что днем. Свежие и отдохнувшие. Они рванули вперед с утроенной скоростью. Мы чуть не слетели с сидений.

Хотя, я не шелохнулся. А вот остальные действительно съехали. Рыжик удивленно крякнул.

Мы подъехали к Марьиной роще через пять минут. Тут действительно когда-то была роща. Почти что лес в центре города. Сейчас от него остались жалкие крохи.

После Наполеонова нашествия Марьина роща недолго была модным данным местом. Местные обитатели сдавали дома москвичам, чтобы те могли отдохнуть в тени одетых в зелень деревьев. Насладиться природой.

Потом началась урбанизация. В пятидесятых годах от Троицкой дороги до Останкина проложили Царское шоссе. Это когда Александр Второй приехал в Останкино. Роща начала стремительно увидеть под напором города.

В шестидесятых после крестьянской реформы земли в Марьинке начали сдавать в аренду. Тенистые деревья вырубили под корень.

В итоге, местность заселили бедняки. Они помногу теснились в одноэтажных бараках. Это постепенно превратило некогда тихий район в городские трущобы. Чуть ли не фавелы.

Тут находили приют беглые каторжники, пользуясь тем, что зачастую в домах можно снять комнату или квартиру без регистрации, полностью анонимно. А полиция довольствовалась скромной мздой и не совала нос, куда не надо.

Сейчас мы как раз остановились у такого скопления домиков. Но не высадились. Я поглядел на Рыжика.

— Тут? Или в другом месте?

Рыжебородый воришка нахмурился. Я так вижу, он часто менял настроение.

— Откуда же я знаю? Всякое может быть. Он где угодно может схорониться. Хотя, думаю, его надо искать у Нинки.

Я с сомнением поглядел на спутника. С самого начала не доверял этим типам.

Кто его знает, может они не просто так поехали с нами? Пока что я знаю об их мифической ссоре с Митяем только с их слов.

А слова это просто труха, оставшаяся после спиленного дерева. Дунешь и нет ее. Так же и слова. Ничего не стоят.

Впрочем, я не такой дурак, чтобы поверить только на слово. Тем более, преступникам и ворам. На этот счет у меня имелся кое-какой трюк. Я его скоро проверну.

— Ну, поехали к этой вашей Нинке, милостиво разрешил я. — Кто она такая, вообще? Маруха Митяя? Его, так сказать, дама сердца?

Парни усмехнулись. Посмотрели друг на друга.

— Эх, если бы тебя слышал треклятый Митяй, прохиндей эдакий. Он бы тебя проучил. Нет, какой там, — шустро ответил Саня Лилипут. — Это не евойная маруха. Нинка это содержательница местного дома терпимости. Одного из самых больших, пожалуй. Митяй туда любил хаживать.

Ну тогда понятно. Наш Митяй, оказывается, еще и ценитель женской