Отдаёт телефон. Телохранители выводят рыдающую маму Риву. А Финкельштейн оглядывает всех своих сотрудников и говорит на английском языке:

– Так! Эмоции в сторону. В тексте этого старика было две-три рациональных мысли. Саймон, сформулируйте!

– Первое! – по-деловому начинает Саймон Стерн. – Утверждение о происхождении миссис Параси. Девочкой она была спасена от расстрела фашистами отцом мистера Григория. Утверждение номер два о внешности мистера Финкельштейна, о его родителях, поведении и воспитании… Это мы опускаем. Утверждение три! Оппонент выразил сомнение в долгосрочности стабильных отношений между Исааком и мисс Маргаритой, мотивируя предположением, что Исаак унаследовал выше опускаемые качества своего деда. Утверждение четыре! В случае предполагаемой уже беременности мисс Маргариты семья мистера Панченко принимает на себя заботы по воспитанию ребенка. «Без ваших "занюханных" миллиардов!» Извините, босс, это согласно тексту. Результат встречи: потеря инициативы с нашей стороны. Гипотетичность возобновления контактов…

– Саймон вопросительно смотрит на босса.

– Предлагаемые действия? – спрашивает Финкельштейн.

– По первому утверждению мистера Панченко я предлагаю…

Двор сельской гостиницы. Вечер.

Закипает работа. Разворачивается система связи. Подключаются компьютеры. Склоняются над приборами походной телекоммуникационной сети сотрудники Финкельштейна. Выставляются антенны международной спутниковой связи.

Улицы села. Вечер.

В фургоне «Молоко», стоящем на взгорке, техники мафии тоже не дремлют. Перехватывается сигнал.

Пункт наблюдения мафии. Хата № 2. Вечер.

Диана в наушниках переводит для Юлии Спиридоновны результат перехвата:

– Звонок в Вашингтон. Белый дом. Мистер Финкельштейн просит перенести встречу. А это уже звонок королю Саудовской Аравии. Перенос визита. Контакт с Аргентиной. Фирма «Рубине». Отмена делового завтрака…

Улицы села. Вечер.

В фургоне «Хлеб», стоящем на другом пригорке, суетятся техники СБУ.

Пункт наблюдения СБУ. Хата № 1. Вечер.

Лейтенант Плоткин смотрит на монитор компьютера. Переводит результаты радиоперехвата полковнику Голодному:

– Звонок в Израиль раввину Лау. Международный центр каббалы. Иврит. Это для нас попроще будет. Вопрос по «Галахе», – поясняет затравленному полковнику Голодному. – «Галаха» – основной закон для религиозных евреев. Теперь контакт с Бостоном. Центр имени рава Соловейчика. Чистый идиш. Запускайте свою старушку.

Из соседней комнаты ввозят на кресле бабушку Могеншвицер. Она надевает наушники и сразу начинает диктовать перевод. Полковник отходит в угол и звонит генералу. Шёпотом:

– Господин генерал. Ну, очень высокий уровень. Президенты, премьеры, шейхи, бля… Не справлюсь. Жду вашего приезда. Вы заняты?! Понимаю.

Пункт наблюдения мафии. Хата № 2. Вечер.

Диана продолжает перевод результатов перехвата:

– Через центр Симона Визенталя он запрашивает Москву. Федеральная служба безопасности. Архив. Договаривается на срочную ночную работу, в отделе комиссии по расследованию злодеяний фашистов. Ещё архив Министерства гражданской авиации. Запрашивает документы по авариям и катастрофам.

Пункт наблюдения СБУ. Хата № 1. Вечер.

Лейтенант Плоткин:

– Областной архив загса. Архив роддома города Ирпень. Это где родилась девочка Рита.

– Ну, бля! – возмущается полковник Голодный. – Этот миллиардер просто как у себя дома «гуляет по буфету». И всё на мою голову…

Сельская гостиница. Большая комната. Вечер.

Освещённые окна. Носятся между приборами спутниковой связи и телефонами сотрудники миллиардера. Тот сидит. Задумчив и суров.

Окраина села. Вечер.

Опускается вертолёт. Из него выходит «Крёстный отец» в сопровождении двух телохранителей. Встречает его Юлия Свиридовна:

– Спасибо большое, Микола Трофимович. Вы же по радиоперехвату видите. Другая весовая категория. Это «гэбня» (СБУ) не понимает! Прислала сюда этого полковника. А сам генерал Косолапов отсиживается в Киеве.

– Потому и отсиживается, – улыбается «Крёстный отец», – что понимает. Толя Косолапов никогда не рискует.

Площадь перед сельской гостиницей. Вечер.

На площади дежурит милиция. Подъезжает роскошный «Мерседес». «Крёстный отец» выходит из машины, В сопровождении телохранителей и прекрасной Дианы, пересекает площадь.

Диана передаёт визитку телохранителям миллиардера:

– Мистер Денисенко просит аудиенции у мистера Финкельштейна.

Сельская гостиница. Большая комната. Вечер.

Входят «Крёстный отец» и Диана. Восемь старых железных кроватей без матрацев. На одной из них сидит Финкельштейн.

Встаёт. Здоровается с «Крёстным отцом».

– Речь идёт о возможности оказания содействия, – говорит «Крёстный отец», а Диана переводит его на английский язык. – Я имею неограниченные возможности на территории страны и в ближнем зарубежье.

– Простите, я не понял. – Финкельштейн крутит в руках визитку гостя. – Какую власть вы представляете, мистер Денисенко? Криминальную или государственную? – Диана переводит это «Крёстному отцу».

– Всю!

– Ну и чем вы мне можете помочь в моей ситуации?

– Да-а. Как-то… – Тут «Крёстный отец» задумывается. – А, действительно! Вы правы! У меня, знаете, тоже ведь с внучкой… С Иркой. Проблема! Каких женихов я ей не сватал! А она связалась с засранцем! Пустозвон!

Композитор, бля!

– И это все сложности? Вы что, не можете сделать из него звезду?

– Та-а. Хоть сейчас! – машет рукой «Крёстный отец». – Моцартом могу сделать. Дело в другом. Григорий Ау-эр-бах! Понимаете? Ну, жид он пархатый…

Диана спотыкается на переводе, делает огромные глаза и шепчет:

– Простите, Микола Трофимович, что так и переводить? Про «пархатого»?

– Ты что! Вырвалось! – спохватывается «Крёстный отец».

– Мистер Денисенко огорчён… – выходит из положения Диана, – что его внучка сменит его гордую фамилию Денисенко на фамилию Ауэрбах.

– Ничего страшного. Ауэрбах заслуженный еврейский род.

К ним подходит Саймон Стерн. Извиняется. Отводит Финкельштейна в сторону. Докладывает на идиш:

– Первое. Справка из центра рава Соловейчика.

«Правнучка деятеля любавичского крыла религиозного еврейства Украины – известного цадика Шполяр Зейде Перл Махлевич и три её малолетних дочери расстреляны фашистами в сентябре 1941 года». Второе. Справка из архива ФСБ России «Информация о том, что Парася Панченко приходится дочерью Перл Махлевич и спасена семьей Василия Панченко при расстреле евреев не подтверждается».