двадцати пяти человек курса, не так уж и плохо. Но Николы Теслы из меня не вышло. Не потому, что плохо знал физику, а потому, что сомневался в правильности её законов. Подспудно, интуитивно, чувствовал, что что-то не так. Не совсем так, а может быть и не так вовсе. Уже тогда понимая, что в приборы в моих руках чудят, и опыты мне лучше не ставить. Лабораторные работы я конспектировал, просчитывал, оставляя право собрать схему другому студенту.

— Не смешно, — произнес Артем, когда я постучал по розетке в зале.

— Мне тоже, — согласился я, — А ты давно на врагов работаешь?

— Каких врагов? Что за бред ты несешь? — скривился Новиков.

— А с каких пор америкосы нам друзья? Или они пончиками на заправке меня торговать приглашают? Я своим отказал, с чего бы мне врагам помогать?

— Своим отказал, это я понимаю… Заперли бы тебя в клетку и нес бы им золотые яйца А в Штатах там реальные бабки! Ты не просекаешь?

— Бабки для меня никогда не были самоцелью, в этом у нас с тобой никогда согласия не будет.

— Ладно, — вдруг покорно согласился Артем, — тогда я могу тебе напомнить про банкоматы, сядешь, как пить дать… и ещё напомнить про твоих дорогих деток, проживающих в другой стране. Разное может случиться, и даже ты со своими способностями не поможешь. А у людей, которые тебе авансом паспорта с визой сделали очень длинные ….

— Хирург всегда может длиное сделать коротким, — прервал я Новикова, сильно разозлившись. Вот на что эти суки рассчитывают! — Ты меня сведи с человеком, который тебя прислал, я с него и начну! Циркумцизию ему ещё не делали?

* * *

Олег Алексеевич, прослушивая разговор, немного напрягся. Судя по тону Колдуна, он крайне разозлился, а чем это заканчивается, когда Колдун злится, уже известно, были прецеденты. Но тут в разговор вмешалась жена Колдуна. Было не очень понятно, где она находилась всё это время, поскольку ни издавала, ни звука, а тут на тебе.

— Артем, мне кажется, тебе пора уходить, — прозвучали металлические нотки голоса Ольги Сергеевны.

Кудряшов, покачал головой, недаром говорят, муж и жена, одна сатана. Если не говорит, не значит, что не думает. Он последний раз затянулся, и затушил окурок в большой хрустальной пепельнице, стоящей на подоконнике.

— Да, пожалуй, пора, — ответил Новиков.

Скрипнуло кресло, или диван, на котором сидел Артем.

— Только я хочу напомнить и ещё повторить, если вам наплевать на свою жизнь, подумайте о детях…, - произнес удаляющийся голос.

— Угу, — сдержанно произнес Колдун.

— Ты куда? — встревожилась Ольга.

— Провожу гостя, — сквозь зубы ответил Колдун.

— А если надумаешь, то в среду, тридцать первого числа…, - продолжил Новиков, а дальше стало плохо слышно, и окончание фразы потонуло в шуме шлепающих по полу ног, и скрипу открывающейся двери.

Тут зазвонил телефон Олега Алексеевича, звонил «студент» Краевский. И окончание разговора вообще перестало быть слышно.

Кудряшов матюгнулся и взял трубку.

— Слушаю! — рявкнул он.

— Товарищ полковник, тут автобусы пришли, и цыган в них грузят, — перепуганный голос студента. — Что делать?

— Муравью х… приделать! — дал задание товарищ полковник.

— Мне что делать? По чьему распоряжению их увозят и куда?

— Куда надо! В фильтрационный лагерь твоих подопечных забирают, — ответил Кудряшов. Он переговорил с генералом Коберником в конце рабочего дня, и вопрос решился вполне положительно. Олег Алексеевич именно по этому поводу решил принять на грудь во время ужина. А вот сказать Краевскому, чтобы он снимался и возвращался назад, совершенно упустил из виду.

— Так, что давайте лейтенант возвращайтесь домой. Но не расслабляйся! Завтра утром, чтоб без опозданий.

— Так точно, — выдохнул Краевский и отключился. По второй линии шел вызов от капитана Старостина.

— Товарищ полковник Новиков из подъезда вышел. Задержать?

— Ни в коем случае! — ответил Кудряшов, — Виктор последние слова их разговора в прихожей ты слышал?

— Нет, Олег Алексеевич, там помехи пошли…

— Давай с записью с Куликову, пусть поколдует. Нужно точно разобрать, где и когда Колдун должен появиться тридцать первого августа. За Новиковым установить круглосуточное наблюдение. Нужно установить, полный круг общения. Полный! Телефон его на прослушку. Ты меня понял?

— Вас понял, постараемся, — не особо жизнерадостно отозвался Старостин.

Положив телефон на стол, Кудряшов полез в холодильник, и, достав бутылку, плеснул в рюмку.

— Олежа, а тебе не хватит? — вопросила, появившаяся как приведение отца Гамлета супруга.

— Нет.

— Смотри, у тебя давление, хуже будет…

— Нормально будет! — огрызнулся Олег Алексеевич, и, опрокинув стопку, ответил супруге, — Иди, у меня еще разговор…

А когда она вышла из кухни, он распечатал новую пачку Мальборо, прикурил сигарету, и пройдя в кабинет достал старенький сотовый телефон, включил, и убедившись, что связь есть и батарея не села, набрал сообщение: «Он дома. Выезжайте».

* * *

Краевский был обескуражен. Это надо же! Все оказывается решено, а он ни сном ни духом… А если бы он не позвонил? Что ему было делать? Запретить вывоз? Став грудью против взвода охраны? Рвать и метать, что ему указаний не поступало, и тем самым выставить себя полным придурком? Про него, оказывается, просто забыли… Обидно. Ладно. Пойду, сообщу Маше.

В совершенно раздраженном состоянии духа, он пошел сообщить новости Марии. Утешало одно — ночевать они сегодня будут дома, в своих кроватях. И мама наверняка картошечки поджарит, как он любит, зажаристую с корочкой. Надо ей позвонить.

И главное… Главное его душили слова. Он еле сдерживался, чтобы путаясь и перебивая сам себя, и перескакивая с одного на другое, не поведать полковнику, всё, что ему рассказал пророк Илья, или не пророк, а привратник, на воротах в другие реальности. Это было важно. Очень важно. И Колдун важен, очень важен, гораздо больше важен, чем можно было подумать до сих пор. И эту свою убежденность нужно до шефа донести.

Но по телефону, такое говорить Полкану бесполезно, нужно видеть его глаза, нужен полный зрительный контакт, чтобы он понял, чтобы поверил и принял правильное решение.

* * *

Было уже поздно. Мне не спалось. Ветер за окном гнул деревья. Ветки гнулись и возмущенно шелестели листвой. В первом часу ночи пошел дождь. И тяжелые холодные капли забарабанили по оконным стеклам. На душе было пакостно и тревожно. Откажусь, заложниками станут дети. Соглашусь — заложники жена и дети. Нет, конечно. Я ни на секунду не допускал мысли о согласии. Но судя по паспортам с визой, задействованы люди со связями и большими возможностями. А в банановой республике, где живут дети — америкосы правят как у себя дома. Что делать? Срочно