– Я знаю, что мои слова могут показаться вам неуместными, мисс Тиндалл, но я скоро собираюсь оставить здешние места и провести некоторое время у других моих знакомых. И не могу уехать, не задав вам один только вопрос, настолько важный, что я осмелился потревожить вас в вашем горе, – Лонгсдейл все еще стоял перед ней, и Эбби решила подняться, чтобы не чувствовать себя невежливой, ей показалось, что джентльмен откажется присесть, даже если она ему это предложит.

– Я выслушаю все, что вы скажете, сэр, – ответила она именно то, что должна была сказать благонравная девушка, и тут же добавила от себя: – Вы очень добры ко мне, мистер Лонгсдейл, я считаю вас своим другом и не нахожу вас навязчивым или бестактным. Говорите же, прошу вас.

– Благодарю вас, ничего другого я и не ожидал от моего маленького друга, – мягко улыбнулся мужчина. – Оставим все эти тонкости и нюансы для взыскательных дам вроде мисс Перри и вашей тетушки и поговорим, как добрые друзья. Надеюсь, это будет наш последний разговор в качестве друзей.

Эбби не смогла удержаться от изумленного взгляда, ее припухшие глаза отнюдь не показались джентльмену некрасивыми, и он подумал, что постарается, чтобы это горе было для Эбигейл единственным на много-много лет вперед.

– Мисс Тиндалл, моя симпатия к вам возникла в первую же нашу встречу, но тогда это чувство мало чем отличалось от привязанности к мисс Хедвич, вашей кузине или еще какой-нибудь знакомой мне леди, без которых на светских мероприятиях мне было бы скучно и одиноко.

Эбби не стала возражать, хотя и подумала, что он напрасно приравнял свое отношение к Белинде с дружескими чувствами к другим леди.

– Но позже желание видеть вас, оберегать вас, слушать вас возобладало над всеми другими устремлениями, я и сам не заметил, как это случилось, – мистер Лонгсдейл резким движением опустился на одно колено, и Эбби не сдержала громкий вздох. – Прошу вас, верните мне душевное спокойствие, мисс Тиндалл! Ответьте на мою любовь!

– Я... я не могу сейчас думать о любви, простите меня, – прошептала девушка.

Хоть джентльмен и стоял на коленях, он оказался почти одного роста с Эбби и без труда взял ее за руки.

– Пообещайте, что будете со мной в горе и в радости, как только оправитесь от своей утраты, и я стану ждать столько, сколько понадобится! Я и не требую от вас скорее заключить со мной помолвку, я не настолько эгоистичен, чтобы думать только о собственном счастье!

Более опытная женщина, какой станет Эбигейл Тиндалл лет через семь или восемь, сказала бы, что именно о собственном счастье и думает сейчас мистер Лонгсдейл, иначе не стал бы повергать в еще большее смятение и без того измученную девушку. Не обделенный эгоизмом, Лонгсдейл жаждал поскорее добиться ее согласия, чтобы избавиться от непривычных и неприятных для себя сомнений в ее чувствах, а затем спокойно путешествовать несколько месяцев в ожидании, пока связанная словом девушка снимет траур и предстанет перед ним в сиянии белых кружев и флердоранжа.

– Помолвку? – от изумления Эбби даже не смутилась из-за того, что джентльмен сжимает ее пальцы.

– Я прошу вас стать моей женой, мисс Тиндалл, – Лонсгдейл недоумевающе посмотрел на удивленное, но отнюдь не обрадованное личико девушки. – Возможно, я неясно выразился, дорогая моя, но что иное может последовать за признанием в любви джентльмена, как не предложение его избраннице составить его счастье?

– Простите, – пробормотала Эбби. – Я не думала, что это происходит так быстро...

Марио Фьори говорил ей о своей любви, но не предлагал ей немедленно обратиться в католичество и бежать венчаться, скорее, ему нравился сам процесс ухаживаний, и неопытная Эбби искренне полагала, что помолвке должен предшествовать долгий романтический период нежных встреч и признаний. Если бы дядя не призвал Марио к себе, неизвестно, сколько времени продлился бы его роман с ученицей и чем бы он закончился – пылким предложением или равнодушием и новой страстью к какой-нибудь хорошенькой девушке.

Мистер Лонгсдейл терпеливо улыбнулся, Эбигейл в своей наивности казалась ему очаровательной. Он необыкновенно гордился собой – теперь ему есть что ответить Сэмюэлю Сноуорду на обвинения в холодности и практичности! Лонгсдейл сумел пробудить свое сердце и полюбить прелестную девушку, которая если еще и не отвечает ему взаимностью, то находится на пути к ней. «Как чудесно мы заживем! – так думал джентльмен. – Мы будем часто путешествовать со Сноуордами, гостить друг у друга. Нам с Сэмом останется только любоваться своими женушками, а они окружат нас райским пением, теплом и заботой. А потом появятся милые детки, и дом наполнится шумом, от которого я буду сбегать в свой кабинет или в клуб, но всегда с удовольствием возвращаться к семье!»

– Мисс Тиндалл, я не стану настаивать, чтобы вы ответили немедленно, я вижу, что вы еще не готовы произнести то, что, как я уверен, скрывается у вас в душе. Пообещайте лишь, что будете думать обо мне, и назначьте день, когда мне надлежит вернуться из добровольного изгнания, чтобы, как полагается, просить вашей руки у вашего дядюшки! – пожалуй, это самые правильные слова, они не напугают юную леди, но не дадут ей забыть о предстоящей встрече.

Окруженная серебристой паутиной его слов, Эбби в растерянности пыталась собрать свои мысли в одно целое, чтобы ответить более или менее связно, но не могла. Она растерянно огляделась, словно в поисках того, кто придет ей на помощь, и пробормотала:

– Встаньте, я прошу вас, нас могут увидеть садовники...

Он тут же поднялся и навис над ней, словно сама судьба. Эбби вздрогнула и сделала шаг назад, но Лонгсдейл не попытался обнять ее или еще как-то нарушить приличия.

– Так что вы ответите мне, мисс Эбби? – он назвал ее по имени, но она даже не заметила этого. – Когда мне вернуться? Боюсь, я не могу задержаться дольше, меня ждут, и, как вы правильно сказали, нас могут заметить, а я бы не хотел, чтобы неприятности со стороны семьи сделали вашу жизнь невыносимой сейчас, когда вы и без того страдаете от невосполнимой потери.

– В январе, – прошептала Эбби, лишь бы только что-нибудь ответить. – Я буду ждать вас в январе.

Ее голос чуть окреп при последних словах, так желанна была эта отсрочка, и мистер Лонгсдейл тотчас кивнул.

– Это именно то, на что я надеялся. Я очень боялся, что вы потребуете от меня целого года разлуки! Теперь я удаляюсь, унося в своем сердце ваш милый облик, и надеюсь, вернувшись, застать вас окрепшей и немного более счастливой. Я же приложу все усилия, чтобы заменить вам всех, кого вы потеряли, и наполнить вашу жизнь любовью и заботой!

Он все же некрепко обнял ее и едва коснулся губами ее губ, изо всех сил стараясь быть сдержаннее и не рассердить девушку своей дерзостью. Эбби испуганно рванулась в сторону и закрыла лицо руками.

– Прощайте же, любовь моя, и простите мне этот порыв! – воскликнул Лонгсдейл чуть более напыщенно, чем следовало. – Я не мог уйти, не заручившись этим маленьким знаком вашей привязанности!