брали, а ее обрывок в салон машины подбросили сотрудники милиции. Несмотря на абсурдность данного заявления, следователь обстоятельно объяснил, как происходил осмотр машины, и удовлетворил суд своим ответом.

Семин решил присутствовать и на оглашении приговора. Когда под конвоем привели братьев, Аладдин, увидев следователя в зале, показал ему жестом «секир-башку», проведя рукой по горлу. Семин ему ничем не ответил, равнодушно перенеся взгляд на судью, зачитывающую приговор. Касым получил тринадцать лет лишения свободы, Аладдин по убийству был оправдан, получил два года за укрывательство. Прежде чем покинуть зал, последний угрожающе выкрикнул, обернувшись в сторону Семина:

– Мы еще встретимся, береги свою дочь!

Узнав об этом при встрече с Семиным, Глухов выругался:

– Продажная судебная система, могли бы дать и побольше! Ну погоди, Аладдин, теперь ты мой личный враг!

– В отношении него обвинение было хлипкое, – с сожалением ответил следователь. – Хорошо хоть дали реальный срок… Установить бы, какую проститутку он грохнул.

– А я тебе не говорил? – схватился за голову сыщик. – Фархад приносил информацию, что Аладдин постоянно ездит в город Свободный Амурской области. Может быть, проститутки оттуда?

– Может быть, и оттуда, но без трупа нет смысла будоражить это дело, – махнул рукой Семин. – Будем надеяться, что он когда-нибудь обнаружится.

– Я ждать не буду, я и на зоне достану его, – погрозил сыщик и помахал кулаком в сторону мысленного «личного врага».

Часть вторая

1

Прошло три года.

Семин так и продолжал работать следователем прокуратуры по особо важным делам, возглавлял группу по нераскрытым убийствам. В семье у него случилось прибавление – родился мальчик, дочь Оля окончила восьмой класс и уже мечтала стать, как папа, следователем.

Карякин перевелся в Москву, в центральный аппарат, кабинетным работником, откуда частенько позванивал своему бывшему напарнику, тоскуя по очаровывающему северному краю, где прошли его лучшие годы жизни, по сумасшедшей работе, которую они проделывали с коллегами денно и нощно, будучи отчаянно влюбленными в свою непростую профессию. В конце разговора он по обыкновению глубоко вздыхал и обещал когда-нибудь вернуться обратно в Якутию. Семин, слушая ностальгические воспоминания своего друга, только улыбался, зная, что прошлого уже не вернуть, что и ему придется в недалеком будущем расстаться с любимой профессией, чтобы уйти на повышение как перезревший специалист, куда он не так уж и сильно стремился.

Арсен Ожерельев, возглавлявший убойный отдел Управления милиции, по состоянию здоровья ушел на пенсию, его место занял Марат Максимов, умный и толковый оперативник. Самое удивительное в трудовой биографии Максимова то, что он ранее был летчиком. Когда страна развалилась и начались разруха, повсеместное сокращение кадров и закрытие предприятий, Максимов, долго промыкавшись без работы, пришел в милицию. Милиция испытывала кадровый голод, многие покинули ее ряды, не желая горбатиться на государство почти даром и работая днями и ночами с перспективой быть пристреленными в каком-нибудь темном углу криминального города. Первые же раскрытия преступлений новоиспеченным сыщиком удивили начальство, его заметили, стали поручать более сложные дела. За два года Максимов стал одним из опытнейших оперативников-убойников. Если кто-нибудь со стороны сомневался в его профессионализме, скептически обзывая «летуном», он с неизменной иронией по-чапаевски парировал:

– Мы академиев не кончали, но кое-что умеем! А умение летать и умение раскрывать преступления – одного поля ягоды: в обоих случаях нужно иметь голову на плечах!

Глухов поднялся по карьерной лестнице и стал одним из руководителей городского уголовного розыска.

Лика окончила институт с красным дипломом и, как и мечтала, уже год работала следователем городской прокуратуры. К ее великой радости, она попала в группу под руководством Семина. Теперь все, кроме него, обращались к ней по имени и отчеству, но она тяготилась этим, желая, чтобы ее называли, как и во времена беззаботной юности, просто Ликой. Осенью она встретила свою любовь. Ее жених Виктор, молодой врач, иногда вечерами заходил в прокуратуру, робко здоровался с Семиным и провожал возлюбленную домой. Перед Новым годом состоялась свадьба, Семин и Глухов были приглашены. Отец, воспитавший троих детей без матери, постарался на совесть, чтобы свадьба старшей дочери была проведена подобающим образом. Когда дали слово Семину, он встал, выдержал паузу, собираясь с мыслями, а затем произнес тост:

– Дорогие Лика и Виктор! Вы так молоды и красивы, впереди у вас целая жизнь! В своих профессиях вы оба призваны защищать людей: Лика – от преступников, Виктор – от болезней. Несите эту почетную миссию через всю свою жизнь, никогда не унывайте, преодолевайте все перипетии судьбы вместе, крепко держась за руки. Лика – очень ответственная и надежная девушка, это она доказала, будучи еще совсем юной, когда проходила у нас практику. Думаю, что и в семье она будет славной хозяйкой. Виктор, ты держишь в руках свое счастье, цени и люби ее. Давайте пожелаем молодым счастья и благополучия во всем!

Кто-то протяжно крикнул: «Го-орь-ко-о!», и свадьба продолжилась.

2

Осенью девяносто шестого на Вилюйском тракте (ох уж этот тракт – немой свидетель мрачных злодеяний времен смуты и бандитизма!), недалеко от трассы, в лесу был обнаружен скелет. Туда со следственно-оперативной группой выехала следователь городской прокуратуры Самойлова Лика Евгеньевна. Труп когда-то был присыпан сверху землей и ветками, но бродячие собаки разрыли могилку и разбросали кости по лесу. По истлевшим юбочке и кофте предположили, что останки принадлежат лицу женского пола. Собрав кости и осмотрев на месте все, что осталось от человека, судебный медик, держа в руках череп с сохранившимися местами кожей и волосами, заявил:

– Мне не нравится череп. По-моему, вдавленный перелом свода…

На следующий день ближе к вечеру Лика по телефону разговаривала с судебным медиком:

– Александр Петрович, что там по нашему скелету?

– Криминал, – огорчил следователя эксперт. – Как я и предполагал, вдавленный перелом свода черепа, причем округлой формы, возможно, от удара молотком.

– Автотравма исключается?

– Нехарактерно для автомобильной травмы.

– Давность смерти?

– Три-четыре года. Возможно, убили, когда было тепло.

– Почему так решили? – удивилась следователь.

– На ней сохранились обрывки капроновых чулок. Вам виднее – женщины зимой надевают капроновые чулки?

– Могут и надеть, почему нет.

– Ну, тогда мою версию о том, что ее убили в теплое время года, отбросьте.

– Нет, я ничего исключать не хочу, проверим и ваше предположение. А насчет личности жертвы что можете сказать?

– Молодая девушка от силы двадцати лет, скорее всего, нерожавшая, рост примерно сто шестьдесят пять сантиметров, телосложение худощавое. Что еще?.. – призадумался эксперт. – Да, волосы темные, коротко стриженные. Юбку и кофту можете у меня забрать – вдруг кто-то опознает по одежде.