Самый опасный момент был перед полосой леса. Там, как понимал Таура, охотник накинет веревку на любого из них, только чтобы не упустить обоих.

Сердце у Тауры колотилось от страха и гнева. До черных в лунном свете деревьев оставалось всего несколько ярдов. Всадник почти поравнялся с ними.

— Остановись внезапно, развернись, а потом беги опять к лесу, — велел он Золотинке, сам же бросился наперерез преследующей лошади.

Человек быстро сообразил, что все равно не успеет нагнать кобылку до того, как она достигнет леса, где ее скроет темнота. Веревка свистнула в воздухе и обвилась вокруг шеи Тауры.

С воплем ярости и страха жеребец быстрее чем когда-либо помчался прямо к деревьям, и всадник не удерживал его, а наоборот, Таура тащил его вместе с конем за собой в своем сумасшедшем беге.

Таура словно обезумел от ощущения врезавшейся ему в шею веревки и, охваченный внезапным отчаянным ужасом быть пойманным, думал сейчас только о спасительной темноте леса. Он мчался среди деревьев, ветви больно хлестали его по морде, стегали по бокам, по крупу. Таура был слишком напутан, чтобы соображать, но инстинктивно, не раздумывая, пригнул голову и нырнул в туннель, образуемый ветвями снежных эвкалиптов.

Он услыхал позади себя сильный треск и голос человека. Затем веревка ослабла. Таура даже не сразу понял, что охотник больше не удерживает его. Но веревка по-прежнему оставалась у него на шее, вселяя в него страх. Конец веревки часто цеплялся за что-нибудь, и тогда ему рывком задирало голову. Он не сознавал, чем ему это грозит, и продолжал бешено скакать. Наконец Таура понемногу успокоился, лошади позади не было слышно. Постепенно он замедлил бег и остановился. Тянущийся за ним конец веревки все еще был свободен. Таура попытайся стащить петлю с шеи, но узел затянулся очень сильно, и он не мог его ослабить. В отчаянии он безуспешно старался сбросить веревку как можно скорее, он не хотел терять время, боясь, что человек опять начнет преследовать его. И его начал волновать вопрос — где Золотинка?

Таура пустился бежать поперек склона среди деревьев, но теперь был уже способен соображать: веревка все время цеплялась за ветки, и ему стало ясно, что безопаснее передвигаться по открытым травянистым полянам. Очутившись на длинной прогалине, он побежал рысцой в том направлении, которое, Я как он надеялся, могло привести его к Золотинке. Он сперва не знал, безопасно ли тихонько заржать, но все-таки заржал и постоял, прислушиваясь. Ни звука в ответ, ни впереди, ни сбоку. Но и сзади, где мог находиться всадник, ничего не было слышно.

Деревья отбрасывали длинные тени поперек прогалины. Внутри леса была густая темнота, но вдоль опушки деревья серебрились, а листва шевелилась под легким ветерком, как живая, как будто сотни ног светлых лошадей танцевали под музыку гор.

Таура побежал дальше. Но через какое-то время опять остановился и заржал. Уши его были направлены вперед, чтобы не упустить ни малейшего звука. И вот он донесся с прилетевшим ветерком, и это, безусловно, отозвалась Золотинка, а затем он услыхал более низкое ржание Бун Бун.

Таура с облегчением фыркнул и пустился легким галопом, но не очень быстро, опасаясь резкого рывка, если веревка зацепится в зарослях.

Он еще раз заржал, и кобылы ответили ему. Вот наконец и они. Бун Бун при виде веревки, свисающей у него с шеи, разом остановилась и попятилась, но Золотинка, немножко пощипав его за плечо, тут же принялась растягивать зубами скользящий узел.

Много времени это у нее не заняло. Таура оказался на свободе! Душистый ветерок сделался еще ароматнее, холодное сияние луны на трепещущих листьях приводило в восторг, ощущение снежной травы под ногами и сладкий вкус воды в ручье казались лучше, чем когда-либо раньше.

Таура пил и пил, как будто хотел впитать всю ту свободу, которой чуть не лишился.

Этой ночью табун Тауры не собирался вместе, и утром Таура опять отправился на пастбище искать лошадей.

Воздух был свежий, чистый, обновленный ночь. Таура испытал прежнее желание вскочить на верхушку утеса и протрубить о своей радости быть живым и свободным. Он видел, как завитки тумана поднимаются с поверхности реки и уносятся легкий ветром в никуда, слышал, как птицы-лиры подают голос в зарослях вдоль ручья, и сердце у него на миг остановилось, когда одна из них вздумала подражать щелканью кнута. Он сразу успокоился, когда птица свистнула, а потом залаяла. Всадник всегда был без собаки, это просто птица-лира решила развлечься ранним утром.

Таура ступал так тихо, так осторожно, что даже мамаша динго, игравшая со своими щенками в пятне солнечного света, не слыхала его шагов.

— Me бойся, тетушка, ничего плохого я не сделаю твоим красивым деткам, — успокоил он ее. — Скажи-ка, ты не видела поблизости никаких людей?

— Видела одного вчера поздно вечером, шел пешком к реке в миле отсюда, вел хромую лошадь., От него пахло кровью. Он разбил голову, а у лошади текла кровь из плеча.

Таура кивнул в знак благодарности, обнюхал щенков и очень вежливо еще раз похвалил их красоту. Затем он пустился дальше в путь уже с большей уверенностью.

Он напал на след человека и отпрянул, испугавшись запаха. Сойка откуда-то сверху, из гущи листвы, издала насмешливый крик. Он по-прежнему не находил никаких признаков трех пропавших кобыл с жеребятами и Урагана с его табуном.

Сероватый попугай молча сбросил ему на спину шишку эвкалипта. Таура вздрогнул, а потом с досадой встряхнулся. И вдруг со стороны пастбища раздался звук, от которого кожу у него закололо, а за ушами выступил пот. Он двинулся дальше с еще большей осторожностью, чем прежде, и сделал небольшой круг, чтобы взглянуть сверху на пастбище из-под прикрытия какого-то густого кустарника.

Внизу под ним лежала зеленая долина, залитая утренним солнечным светом. Там он увидел много лошадей и в возбуждении бегавшего и принюхивавшегося ко всем следам Бролгу.

Таура застыл на месте. Надо успеть увидеть, есть ли там его собственные кобылы, и придумать, что делать дальше. Он знал, что скрыт ветвями эвкалипта, поэтому тщательно всмотрелся между толстыми листьями и убедился, что его кобыл там нет. Он отметил также, что со стадом Бролги нету Бел Бел, и предположил, что она либо пошла искать его, чтобы предупредить, либо просто осталась на Пятнистом Быке.

Затем Таура увидел, что Бролга нашел следы, которые они с Золоти и кой оставили ночью, а также след охотника, преследовавшего их. Таура понял, что надо спешить, причем по-настоящему, пока Бролга не нашел остатки его табуна. И он побежал со всей быстротой, на какую был способен, не производя при этом шума и не оставляя следов.

Насколько мог, он двигался по прямой к тому месту, где оставил Золотинку и Бун Бун, и все время прислушивался, всматривался и нюхал воздух, чтобы сразу уловить чужой запах, который предупредил бы его, что Бролга или кто-то другой близко. Дважды ему показалось, что далеко впереди кто-то мелькнул, но он решил, что, возможно, это серебристо-серый кенгуру, а может, просто тень. Но вскоре опять увидел это. Таура всмотрелся в землю — никаких следов. Он остановился и вслушался — никаких звуков. Он втянул воздух, и как раз ветерок повеял в его сторону и принес запах. Запах, который был ему хорошо знаком и всегда жил в глубине его памяти. Ноздри у него затрепетали, верхняя губа задралась. Кто же это? И тут же Таура, конечно, понял. Впереди — Бел Бел. Он побежал быстрее, чтобы догнать ее.