вывел в коридор, плотно закрыл за собой дверь и лишь тогда мягко произнёс, твёрдо глядя барышне в глаза:

- Мне весьма импонирует Ваша забота обо мне, Варвара Алексеевна, но давайте сразу условимся, что Вы не станете подвергать свою жизнь опасности, пытаясь закрыть меня собой от чего или кого-либо. Оберегать и защищать – это моя святая обязанность.

- А если бы она в Вас вцепилась? Вон, как глазами сверкала, чисто тигра!

- Я сумел бы уклониться либо поставить щит. Вы же своим необдуманным жестом не только подвергли опасности свою жизнь, но и несколько ограничили мои возможности, поскольку применить магию, не задев Вас, я не мог. Посему на будущее, Варвара Алексеевна, я Вас очень прошу не рисковать собой.

Барышня сердито топнула ножкой:

- А я не стану прятаться и смотреть, как на Вас нападают. Мне, между прочим, Ваша жизнь небезразлична!

Девушка прижала пальчики к губам, но слова уже вылетели и вернуть их обратно не было никакой возможности. Всеволод Алёнович смотрел на медленно краснеющую Вареньку и чувствовал себя бродячим псом, коему повезло обрести дом и хозяина. И можно спрятать клыки и пригладить шерсть на загривке, ибо впервые в жизни появилась та, что готова сама беречь и защищать, потому что ей не всё равно, где он и что с ним. Появилась та, кого не пугает дар Зеркальщика, та, которой всё равно, что у него нет ни богатства, ни родословной, да что там, приличного дома и того нет! Ведь до сей поры Всеволоду Алёновичу дом был и не надобен, хватало служебного кабинета.

- Варвара Алексеевна, - выдохнул Зеркальщик, усилием воли укрощая чувствительную дрожь в голосе, - давайте продолжим нашу занимательную беседу в другом месте. Пока нам стоит посвятить все силы разговору с приёмной дочерью купца. К сожалению или к счастью, но сия девица последняя из очевидных подозреваемых.

Пунцовая от смущения Варенька поспешно кивнула, конфузливо понимая, что в сей момент более соответствует героине заграничного романа, коий прячет под подушкой старшая сестрица, чем на решительного помощника Дознавателя, подробно описанного в Справочнике.

- Не казните себя, Варвара Алексеевна, - Всеволод мягко взял девушку за руку и чуть пожал прохладные от волнения пальчики. – Ваша искренность очаровательна.

- И совершенно неподобающа, - тяжело вздохнула барышня, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать ковырять пол носочком ботика. В самом деле, она же уже взрослая девица, а не пятилетняя кроха, случайно разбившая вазу в гостиной!

- Варенька, - Всеволод мягко приподнял лицо девушки за подбородок, ласково заглянул в глаза, - Вы очаровательны, и я не устаю благодарить небеса за то, что они именно Вас избрали мне в Отражение.

Варвара Алексеевна зачарованно внимала словам, прикипев взглядом к губам дознавателя. Барышня точно знала, что в романах за таким романтичным признанием непременно следует поцелуй, и неосознанно сложила губки трубочкой и чуть приподняла голову. Ожидания оправдались, правда, поцелуй был столь краток и невесом, что девушка даже не могла точно сказать, был ли он или помстилось в мечтах.

- Идёмте, Варвара Алексеевна, - голос Всеволода Алёновича прозвучал странно хрипло, - продолжим дознание.

Варенька потупившись кивнула, чувствуя странное смятение в груди и при этом окрыляющее душу счастье. Хотелось закричать от счастья, закружиться, широко раскинув руки, запеть во весь голос любимую песню, которую маменька пела в детстве на ночь. С трудом, но девушка смогла обуздать неуместный в данный момент (всё-таки не на бал пришли, а душегубство расследовать) восторг и чуть-чуть собраться. Расправила плечики, пригладила волосы и гордо вскинула голову. Хотела даже брови строго нахмурить, как маменька делает, когда гневается, но не решилась, вспомнив, как сестрица Аннушка сказала, что насупленная Варенька удивительно похожа на капризную гимназистку, которую на час после уроков за проступки оставили.

- Идёмте, Всеволод Алёнович, - Варвара Алексеевна расправила складки платья.

- Прошу, - Зеркальщик непринуждённо подал барышне руку.

И опять девушке пришлось напоминать себе, что она не на бал приехала, не на весёлый праздник с вручением подарков, а по служебной надобности. И миленькая курносая девушка с яркими крупными веснушками на по-детски круглых щёчках и заплаканными голубыми глазками может оказаться хладнокровной душегубицей. И пусть покойный купец Пряников обладал отнюдь не ангельским нравом и сам повинен, если верить Дуне, во многих страшных преступлениях, убивца это не оправдывает.

- Прошу Вас, присаживайтесь, - прощебетала тонким, чуть писклявым голоском Дарья и стыдливо смахнула со щеки одинокую слезинку.

- Благодарю, - Всеволод уже привычно помог Вареньке опуститься на низкий кокетливый пуфик бледно-сиреневого, очень модного этой осенью, цвета, сам же опять-таки привычно расположился у девушки за спиной.

Дарья со щемящей тоской во взоре пронаблюдала за дознавателем и его помощницей и печально вздохнула:

- Ванечка мой тоже так делал. Всегда меня усаживал, а сам позади становился. Верным рыцарем при своей Прекрасной Даме, он так это называл.

- Давно Василий Афонович Вас дочерью назвал? – мягко спросил Всеволод Алёнович, легко подстраиваясь под негромкий печальный тон дочери покойного. Пожалуй, единственной во всём доме, кого действительно опечалили произошедшие трагические события.

Дарья помолчала, позагибала тонкие пальчики, задумчиво покусала губку и нерешительно ответила:

- Четвёртый год… кажется.

- Вы не помните точно? – изумилась Варвара Алексеевна, которая без запинки могла назвать любое мало-мальски знаменательное событие в собственном семействе.

Дочь покойного застенчиво улыбнулась, виновато повела плечами:

- На меня чары наложены были.

- Какие именно? – резко заинтересовался Зеркальщик.

Дарья развела руками:

- Не знаю. Сама я магическим даром не обладаю, о чарах узнала лишь после того, как меня Ванечка в церкви после венчания поцеловал. Тогда словно вуаль с глаз сбросили, и я увидела…

Голос барышни дрогнул, прервался, но красавица откашлялась, выпрямилась и храбро продолжила, с неким даже вызовом взглянув на дознавателя:

- Я увидела все непотребства, что творились в этом доме. Увидела, как батюшка людей истязал, особенно девок дворовых, молодых да пригожих, как полюбовница его Дунька королевишной по всему дому расхаживала, как Елена Андреевна мужчин молодых к себе приводила. Господи, стыдно-то как!

Дарья всхлипнула и спрятала покрасневшее лицо в ладонях.

- Вы именно поэтому убили Василия Афоновича? – от холодного бесстрастного голоса Зеркальщика вздрогнула на только дочь убитого, но и Варвара Алексеевна. – А супруг ваш новоиспечённый вас застиг и решил взять вину на себя? Или вы специально его уличили, чтобы разом и от постылого приёмного отца, позорящего вас, избавиться, и от мужа заодно. Богатой-то красавице