Он мертв, трижды мертв, тринадцатикратно покоен.

Отныне все кончено. Месть моя угасает, и ненависть затухает.

Я возвращаюсь вниз, мой брат, учить своей истине. Я возвращаюсь вниз и в Город несу свое слово[83],

Но вернусь я сюда, как только наступит срок

И подниму из воды этот труп великий, что тем временем в минерал превратится,

Из великого каменистого Набонида я сотворю кумира,

Он подтвердит мою истину[84], он подтвердит мое слово,

И Город Родимый получит кумира, изваяние каменное, ну а я

Стану первым из тех, кто живет внизу, стану хранителем истины[85],

Что встретилась мне в Чужеземье.

И придут все ко мне, и станут моими[86], и победит человека камень,

Моя истина в камне, и камень мой — в истине[87]».

И, повернувшись к сестре, сказал я: «Пойдем». И встала она.

«Прощай, Набонид Пьер, возвращайся в Город с каменным истуканом,

В Город с истиной возвращайся[88].

Среди людей ты станешь великим, ты станешь всесильным, ты станешь могучим.

И люди услышат тебя. И рты в изумлении разинут[89]. И в слово твое поверят.

И последуют за тобою ученики[90], и, возможно, умрут за тебя.

Ты много страдал и будешь отныне сам причинять страданья,

Ибо станешь великим и сильным, вооруженный истиной и истуканом[91].

И Город ты покоришь, и Именем истукана заставишь себя почитать.

Возвращайся и соверши предначертанье великое![92]В Город обратно спускайся!

Дыхание ненависти твоей столь сильно, что сокрушается все вокруг.

Свершив свою месть, ты унаследуешь страшного бога, который никогда не прощает,

Ничему не внимает и непреложно карает. Возвращайся в Город с ношей тяжелой своей и двойственной истиной.

Твоя Истина — двойственна, не забывай о рыбах, не забывай о воде с небес,

И когда вознесется навязчивый памятник, твой монумент, твой истукан».

Повернувшись к сестре своей, вновь я сказал: «Пойдем». И она подошла ко мне.

Склонившись над бездной, я взглядом измерил труп, водой искаженный.

«Возвращайся же к слабым и покажи им сию известковую морду.

Я покидаю Великого Человека, бесформенный Минерал Великий, истинный негалит[93].

Твоей истине двойственной суждено будет камень плавить и мрамор терзать,

И тогда, может быть, по пути я пройду через влажные земли».

Повернувшись к сестре своей, вновь я сказал: «Пойдем». И последовала за мной,

А Пьер возвратился в Город, который внизу, и гигантский попутчик валун[94]с ним путь его разделил.

ПОЛЬ:

Вокруг меня во всей своей мерзости простирается деревня, длинная простыня скуки[95]и хлорофилла, в которую днем и ночью заворачиваются сельчане. Как получилось, что я опять в это вляпался… паршивая ворсистость пастбищ, плетеные циновки съедобных злаков, отвратительная пучковая волосатость кустарника, шероховатая эрекция больших деревьев… Ах, безмолвие полей… невнятные крики паразитической скотины, эти коровы, присосавшиеся к эспарцету, словно мандавошки к лобковым волосам, эти стадные животные столь зачаточные, что кажутся корнями, которые вылезли из земли, чтобы поедать траву… вялый и неприятный звук качающихся ветвей, этот пассивный и дребезжащий шум, это постоянное склонение по ветру, от которого просто тошнит… лающий говор работников, диалект сельчан… Я ненавижу эту кайму зеленки, что тянется вокруг нашего Города: тусклый альбумин, которым вынужден питаться желток. Только у нас, за камнями наших построек и на булыжниках наших улиц, можно прочувствовать жизнь; именно оттуда она излучается в сторону сельского мрака.